Не в руку сон тобой увиден,
где камень лёг у трёх дорог...
И Бог тебя возненавидел,
и Смысл тобою пренебрёг.

Сама рвалась до шатий-братий,
в драчливых помыслах проста.
И вот опять всех виноватей -
без злой добычи, без креста.

Где рай спасённому наступит,
не мил спаситель оттого,
что испокон в крови заступник,
печальны милости его.

Не на коне - на волке сером,
священно зол, блаженно нищ,
вернётся он по звёздным сферам
к своим богатствам пепелищ.

И там в похмелье разудалом
вдруг поперхнётся широтой,
её гудением усталым,
всё той же вьюгой, да не той.

И в этом утлом поднебесье,
быть может, крепче всех стоит
российский дым - глухая песня
то забубенно, то навзрыд.

Как Богу в пору сотворенья,
одной лишь ей дано вспороть
коросту, одеревененье,
души надышивая в плоть.

Вдыхая смысл и боль, и память
в прогал с невестино кольцо, -
и сны оттуда, след и заметь,
и жар слезы, и снег в лицо!

* * *

После бурь пророчества, бытовых развязок
в лежбищах отхлынувшей волны
времена крушения социальных сказок
нам как думы смертные даны.

И не застит сущего рай, что был нагадан
на державной решке, на крови.
Рупора развенчаны. Да не станет адом
этот холод пройденной любви!

И пока не кликнула пса сторожевого
злоба века или злоба дня,
дай печали праведной и живого слова,
Родина охрипшая моя!