Содержание:
- По нитям козьих троп за облака.
- Не шелохнется синяя полынь
- раз в год вода, входя в кротовьи норы
- На тридцать третий день вернутся тени
- От долгой жажды к долгой тишине
- сложи себя из солнечных затмений
- Пока не найден крымский минотавр
- Всё меньше в доме старого вина
- в том облаке обласканы лучи
- сквозь тишину на северо-восток
- нас утро разорвет на ты и я
- Волна, волна, века всё тот же плеск
- стекло, сентябрь, сухой полынный мрак
- Пиши огнем в зародыше слезы
- последний шанс продолжить ту игру
- лишь воздух между Богом и душой
- лицом к лицу. куда теперь? что нам
- здесь на границе крови и дурмана
- уходит небо к западным камням
- За красными портьерами – закат
- игриво-скифо-конское стреножье
- во влагерной холерной тишине
- кричи плетня плетением грачей
- Прозрачно всё, как старое вино
- Могильниками дышат камни
- Читаю по слогам
- Украдены и спрятаны на дне
- Она касалась век Гомера
- Другое время
- В серебряной коробочке
- Мне не хватает воздуха.
- Бабочка
- ещё немного и качнётся год
…….«Современность мешает человеку видеть сны. Но стоит ему остаться наедине с собой, и его дневная жизнь пополняется жизнью сна: разноцветная бахрома сновидений волочится за каждым его душевным жестом.
…….Земля, как и человек, способна видеть сны. Не растревоженная суетой современности, она неторопливо грезит о минувшем, о несбывшемся и о возможном, и сновидения ее достигают зрительной реальности миража.
…….Безводные степи грезят разливами рек, затопленными лесами и зеркальными равнинами вод. Сыпучие пески грезят пальмами, оазисами и фонтанами. Пустыни, покрывающие саваном могильники древних культур, грезят призрачными городами, что бродят в галлюцинирующем сне предполудней.
…….Но еще большей выявленности достигают сны земли, если они преломляются в душе художника.
…….Неточно выражаются, когда говорят, что художник отражает и преображает пейзаж: не он изображает землю, а земля себя сознает в нем — его творчеством.
Художник — это фокус сознания вещей и явлений, отраженных в нем.
…….Так океан с его гулом, извилинами волны, с отливами солнца в морских туманах сосредоточивается в единстве раковины.
…….Так закаты Римской Кампаньи осознают себя в Клоде Лоррене, а туманы английских побережий и шотландских рек находят свое “я” в Тернере.
…….Так и Киммерия — страна, опустошенная и печальная, каждый камень которой насыщен огромным безымянным прошлым, грезит свои Фата-моргана в творчестве.» её полюбившего.
…….Максимилиан Волошин. Из статьи «К. Ф. Богаевский — художник Киммерии»
***
По нитям козьих троп за облака.
Там шерстью с глиной вымостить закаты.
Мария, мать, налей мне молока
И надломи созревшие гранаты.
Вино и хлеб не я, не для меня
И в новом дне уже не будет дня,
Качаются рыбацкие баркасы.
Не от того ли сеть опять пуста,
Что рыбари сомкнувшие уста,
Как об улове думают о Спасе.
По полосе намытого песка
След серой чайки тянется, куда-то..
Мария, мать, налей мне молока
И надломи созревшие гранаты.
***
Не шелохнется синяя полынь
в тяжелой желтой гриве скал прибрежных,
расчешет кто ее рукою нежной,
какая из седеющих рабынь..
Блеснёт на шее нить зеленых бус,
шрам на запястье, словно русло речки
змеиный ли расчетливый укус,
засохший шип вонзил терновый куст,
а может быть, то знак нежданной встречи?
А может быть…
подкрался тихо вечер
Качается на волнах свет луны.
Все незаметней, шеи, морды, крупы,
а может то лишь горные уступы
давно забытой, сказочной страны..
***
раз в год вода, входя в кротовьи норы
взывает: авгий, авель.. не взыщи
то чистота, которой небо, - щит,
но где-то рядом щелкают затворы,
как будто бы кузнечики.. и хворост
в огне свои скрывает плач и хворость
чадит все дни.. зачем они? к чему?
к разбитой чашке не хватает блюдца
и хочется открыто улыбнуться
обмененному счастью на суму
край скатерти печной измазан сажей
что край земли, что помыслы о нем..
раз в год вода становится огнем
как авгий, - немотой, а авель, - пряжей
***
На тридцать третий день вернутся тени
к окаменевшим птицам берегов,
лазури, не имеющей тонов
глазам, не отражающим мгновений.
Царь станет можжевеловым кустом,
царица – отцветающей полынью,
их дети – пылью, внуки - зимней стынью,
протянется серебряною нитью
вдоль горных троп и рек туман густой
скрывая мертвый лес и сухостой
На тридцать третий день сотрет ступени
старинных храмов ветер. С облаков
сойдут в долины белые олени
и души, прежде проклятых, богов.
***
От долгой жажды к долгой тишине,
К окаменевшим гроздьям винограда,
От Крымских скал до лавочек Арбата
В слезящемся неделями окне.
Всё позабыть и Богом данный дар,
И молнии в соборный крест удар,
Берёз сентябрьских свечи вдоль аллеи…
Воспоминания всё тяжелее
И вечера огарок еле тлеет,
И в нитях бус не светится янтарь.
От ночи к ночи зябче, холодней,
Инжир опавший вдоль глухой ограды,
Прибоя гул, утрата за утратой
И трудно говорить о новом дне.
***
сложи себя из солнечных затмений
сожги в себе бездвижных желтых рыб
дымок несет молчанье тёмных глыб
над морем, над осенней влажной тенью
перепиши начало всех начал
еще раз, чтобы слышать землю, небо
пока еще отчаянием слепы
пока еще не выстроен причал
пока оркестр мажорной медной скрепой
к позорному столбу не приковал
солги себе о том, что будем целы
в неведомой стране шестого дня
и трением добытого огня
расширим медоносные пределы
***
Пока не найден крымский минотавр,
сухие травы слушают рассказы.
Будь родом киммериец или тавр
все дети русы и голубоглазы.
Но почему из ласточкиных гнезд
ночами выползают только змеи?..
А там, где зрела винограда гроздь
объяты синим пламенем шалфея
пророщенные зерна тусклых звезд
и ржавые оковы Прометея…
Но почему мы жертвуем собой
во имя Слова в мире бессловесных…
Закончился сезон, у скал отвесных
все глуше корабельных волн прибой.
***
Всё меньше в доме старого вина,
И чачи нет на казантипских травах.
Что дед Асман, когда ж октябрь отравят,
Недели три как, скисшие слова?..
Тяжелый кашель с хрипом, что за хворь?..
На ржавый гвоздь торчащий из забора
Накручены вчерашние узоры:
Вдоль берега плывущих синих гор;
Холодных волн густые переборы;
Сердца людей сжигающий глагол.
Клок паутины, вот и все что есть
на этом свете. Дед Асман, ты, слышишь?
То, дождь идет по черепичной крыше,
Несет к Татарской бухте русский крест.
***
в том облаке обласканы лучи
иного солнца, но совсем нет соли
и у посольства белые грачи
из лужи пьют распаханное поле
прищелкивая клювами, поют...
а листья жгут… и в легкой дымке путь
и выползают дымные жуки
на белую кору дубов столетних
мы все еще как дети высоки
мы видим всех и первых, и последних
мы милосердны оттого, что свет
еще весенний и туман не горек,
и можно сотни раз скатиться с горки
на землю ту, которой больше нет
***
сквозь тишину на северо-восток,
не объясняя долгое молчанье
брайль спит, пусть азбукой играют чайки
над рыбаком, проспавшим поплавок
и мы уйдем за черной рыбой вглубь
теней, дождей и преломлений света
черники вкус не свяжет больше губ
не тронет кожу солнце… через лето
сожженного моста, летит раздето
звучание иерихонских труб
крым опустел, руины октября
разграбленные степи, долы, горы
скала висит над морем без опоры
ползущих туч царапая края
***
нас утро разорвет на ты и я
скороговоркой птиц лилово-синей
глаголами полуденными линий
текущими в безумные края
дистанции, вот ты, вот я, вот дверь,
от комнаты пустой до пыльных улиц
последних два листка висят целуясь
на ветви дня осеннего, не верь
что ветер спит в пуховой мгле потерь
в квартирнике, где пьет коньяк маргулис
да мы столкнулись словно поезда,
машинами, лоб в лоб и в хлам по встречной,
но мы не разминулись, в нас прочерчен
насквозь пейзаж, где горы и вода
***
вкус спелых слив прихватывает губы
на языке бессильный гласный звук
нам не хватает в будущем разлук
нам не хватало в прошлом ласки грубой
прохохотало облако чернил
на красный цвет заката бросив кляксы
пусть yesterday царапает винил
таксист со счетчиком сверяет таксу
и утешает мама дочку-плаксу
все хорошо, я стал тебе не мил.
нам в настоящем не хватает веры
ты против всех, я против всех вдвойне
сирены вой, мы снова на войне
друг перед другом закрываем двери
***
Волна, волна, века всё тот же плеск
Размеренно, уверенно, спокойно.
Исчезли тени греческой колонны
Бортов галер не слышен больше треск.
Что в вечности моей пошло не так?
Минуты, дни, свет солнца, ночи мрак,
Сарматские нежданные набеги.
А дальше пустота и этот берег
Раздробленный слепой медузы череп
Исчерпан жизни смысл и это знак
Преобразиться в блеск подлунных волн
В шуршание сухой полыни, в ветер,
В рыбацкие развешанные сети
и тонущий в песке рыбачий чёлн.
***
стекло, сентябрь, сухой полынный мрак
здесь пользы нет в раскрученных сюжетах
не человек сегодня, - южный ветер
рисует на песке мерийский знак
пора ли отпевать соборно птиц
вернувшихся домой из-за границ
к шуршанию осенней паутины
все перепутав время и судьбу
с царапиной мерцающей на лбу
что разделила мир на половины
вины и не признания вины
молитв во тьме и святотатства в свете
и винный запах, - запах крови... где Ты,
Великий Царь, чьи слуги казнены?
***
Пиши огнем в зародыше слезы,
как будто кто-то ждет у входа в лето
тепла и ослепительной грозы,
знакомым с детства голосом, пропетой.
Разделим сон на берега, пока
у моря пресный запах. Память слова
должна быть легче взятого в кольцо
ночного света, чтобы дотянуться
и вытащить его из глубины
окна и рассказать ему о солнце.
Реальность такова что в ней нас нет,
Ни поцелуев, ни надежд, ни встречи,
В ней только то, что ранит и калечит
Зачем нам это, знаешь ли ответ…
***
последний шанс продолжить ту игру
в которой нет ни первых, ни последних
тускнеют кадры фотографий летних
девчонки в легких платьях на ветру
на фоне моря, высохший что вобла
баркас рыбацкий, сети на шестах
и ленточки на высохших кустах
колышутся, и волны им подобны
то создают, то разрушают образ,
то начинают с чистого листа…
им не понять дорог и перекрестков,
пустых квартир, мерцанья тусклых ламп,
травлёный штрих фаворского, эстамп
глухих эпох, глухие отголоски
***
лишь воздух между Богом и душой
но даже если очень сильно верить
не проскользнуть к открытой в осень двери
а дальше в мир шуршащий и большой
волною золотой накатит день
на россыпи янтарных многоточий
от тополя - волошинская тень
цветаевский в плакучих ивах профиль
во двориках у моря, вдоль обочин,
на извести вчера беленых стен
сто лет и все иначе, все не так
крик чаек, лай собак, вой ветра в трубах
но в чьих стихах сегодня правда рубищ,
пророческий и данный свыше знак
***
лицом к лицу. куда теперь? что нам
обещанное завтра, край кровати…
поверх воды листва, но это там,
где осень за слова взымает плату
ни берегов, ни времени, ни сил,
смывает дождь следы прикосновений
в пространстве утра между трех сомнений
плутает тень (прости что отпустил)
в моем углу призыв "достать чернил"
не значит "плакать" точно неврастеник
по каменному профилю скользит
ладонь тумана, как же попрощаться
когда одна звезда велит остаться
другая наказанием грозит
***
здесь на границе крови и дурмана
за слоем слой снимает ветер пыль
колышется в горах седой ковыль
спят в сон-траве детеныши тумана
здесь осенью овечью стригли шерсть
к зиме сушили пойманную рыбу
точили стрелы, плакали и пели
смерть называли смертью, жизнью – жизнь
с песком смешав золу из очага
лечили раны и кормили землю
но памяти воронка безголоса
взмах весел, парусов хлопки, треск мачт
все - тишина, что хочешь знать толмач
в ладони взяв росы вечерней россыпь?..
***
уходит небо к западным камням
оконными квадратами закатов
не в синеву, а в серость был закатан
октябрьский день, потертый по краям
охапка листьев, дождь, пробел, глаза
наискосок, срезая угол ночи
пробел и завершен осенний очерк
пробел давно не верим в чудеса
а лишь плутаем вдоль размытых строчек
где комната похожа на вокзал
пустой как храм, вечерний супермаркет,
театр, в котором отменен спектакль,
метро, стена, магический пентакль
стена, пробел, зима, тоннель, до марта
***
За красными портьерами - закат,
По линии окна - нить горизонта.
Так почему, ты, женщина одна,
При этом говоришь, что не свободна.
Ты осень? Значит стану я дождем
Холодным, неотвязным, бесконечным,
Я все равно войду в твой тихий дом
В нем завершив смущенно путь свой млечный
Трагический пейзаж, в котором нечем
дышать… Пусть дождь становится огнём.
С другой же стороны пусть будет мгла
Внутри которой люди, звери, птицы,
Малыш и черепаха, и крупицы
На панцире холодного песка.
***
игриво-скифо-конское стреножье
с межи срывает зреющий закат
не виноват так будешь виноват
в своей свободе и в своём безбожье
так белокожи камни северов
пока тропит межгорье долгий ров
кропит осенней пылью дождевица
похожа смерть на строгую девицу
торопит из щелей, дверей, углов
проткнуть последний нерв свой тонкой спицей
и плыть по мгле, по медленной воде
рукой черпая мертвых ос свеченье
звезд жала, желтых листьев отреченье,
в краюшках хлеба обреченный день.
***
во влагерной холерной тишине
звенит кузнечик колкою ключицей.
бьет в раны приносимые из вне
на кончике велосипедной спицы
невыносимость симметричных черт
с улыбкой запечатанных в конверт
разбросана мальчишками по зонам
им не хватило в воздухе озона
что б аллотропно пачку сигарет
вскрыть и втянуть в себя пыльцу бетона
закашлянными шляться в кислом дне
дневалить на цветочных тумбах ницы
и связывать узлами заграницы
ведерной прелью на всерусском дне
***
кричи плетня плетением грачей
взбивающих перины туч расстучных
мне по душе собория беззвучных
руинный камень, выцветший ручей
я всюду мертв, я желтолиц как лист
тот, что смахнул с коленей гармонист
в тифозный фетр дрожанием внедренный
от сурожи до ржи приговоренный
дышать скалой в котле морей варенной
как будто я дыханием не чист
как будто бы в подреберье лучей
в пучинном масле тлеет дождь созвучный
земле любви токсичной подлой скучной
гременью ведер в вымьях мелочей
***
Прозрачно всё, как старое вино…………..Задушит кошка птицу и уснет
В развалинах найдется ли монетка………..На белых перьях и кровавых пятнах
Где бородатый царь, оливы ветка…………И високосный долгий год пройдет
И черное, как ночь веретено………………………………………………………..
……………………………………………….Свеча задута. В темное окно
Никто и никогда не соберет ………………Фарфоровая смотрит статуэтка
Звёзд зёрна на полях небесной жатвы ……Помеченная бледной лунной меткой
Не вспомнится нарушенная клятва ……….Настанет ли рассвет? Ей все равно.
***
Могильниками дышат камни и сквозь трещины и сколы проникает в их души тяжесть преданной земли и гул эпох,
который не смолкает
ни днем ни ночью ни в осенний мор,
пока звучит заочный приговор,
ребенок в колыбели засыпает.
Как коротка смерившаяся память
и вот уж снег дороги засыпает,
на стеклах ярче ледяной узор.
В гладь гавани вмерзают корабли
Летучие голландцы, Мэри, Санты
и на колени вставшие атланты,
готовы храм сложить из синих плит.
***)
Читаю по слогам: я знаю тот, кто рядом не услышит плеск далекой волны, крик чаек, песню одинокой русалки.
А еще я помню грот, в котором пел Шаляпин, только морю, свернувшемуся псом у ног, в ночи, которую придумали грачи, летящие сквозь сон.
В густом миноре пологих склонов томные ручьи готовы превратиться в тропы.
Скоро зима!
В ней путь домой навек прервется глубоким снегом.
Сахарная взвесь начнет искриться в свете солнца, просто, неповторимо, как и синь небес.
==================== или второй вариант прочтения:
Читаю по слогам: я знаю тот,
кто рядом не услышит плеск далекой
волны, крик чаек, песню одинокой
русалки. А еще я помню грот,
в котором пел Шаляпин, только морю,
свернувшемуся псом у ног, в ночи,
которую придумали грачи,
летящие сквозь сон. В густом миноре
пологих склонов томные ручьи
готовы превратиться в тропы. Скоро
зима! В ней путь домой навек прервется
глубоким снегом. Сахарная взвесь
начнет искриться в свете солнца, просто,
неповторимо, как и синь небес.
***
Украдены и спрятаны на дне колодца карты киммерийских княжеств.
О кто бы знал, какая это тяжесть скрывать их от идущих следом дней в Московии, пропитанной осенним ненастьем, вечной слежкой за последним желанием и серостью дворов, похожих на глазницы черепов огромных чудищ, выползших из снов чахоточных детей.
Что дождь-наследник всех хворых ты забыл в ночном окне?
Зачем в нем ищешь тени горных кряжей, уступы, золото небесной пряжи?
Ты скоро сам преобразишься в снег.
=============================== второй вариант прочтения:
Украдены и спрятаны на дне
колодца карты киммерийских княжеств.
О кто бы знал, какая это тяжесть
скрывать их от идущих следом дней
в Московии, пропитанной осенним
ненастьем, вечной слежкой за последним
желанием и серостью дворов,
похожих на глазницы черепов
огромных чудищ, выползших из снов
чахоточных детей.
………………………………Что дождь-наследник
всех хворых ты забыл в ночном окне?
Зачем в нем ищешь тени горных кряжей,
уступы, золото небесной пряжи?
Ты скоро сам преобразишься в снег.
***
Она касалась век Гомера и мгновенно засыпала.
Капли пота, мерцавшие на шее Геродота, ей были не видны с её земли её пронзительных небес, но всё же она, сливаясь с краешком рогожи на каменном полу, взирала на его труды о Скифии, а после она летела к хризантемам.
Осень цвела в садах, а тёмная страна в нее вонзала иглы черных сосен.
Ей было больно?
Нет?
В ее глазах не слезы, а вечерняя роса, не серый дождь, - светящаяся просинь.
========================== Или второй вариант прочтения:
Она касалась век Гомера и
мгновенно засыпала. Капли пота,
мерцавшие на шее Геродота,
ей были не видны с её земли
её пронзительных небес, но всё же
она, сливаясь с краешком рогожи
на каменном полу, взирала на
его труды о Скифии, а после
она летела к хризантемам. Осень
цвела в садах, а тёмная страна
в нее вонзала иглы черных сосен.
Ей было больно? Нет? В ее глазах
не слезы, а вечерняя роса,
не серый дождь, - светящаяся просинь.
***
Другое время.
Выдержит ли память набег сарматов, конский хрип, огонь, забравшийся на крышу, вещий сон о смерти и гноящиеся шрамы закатов?..
Отцветают фонари на утренних аллеях.
В тихих скверах играют шумно дети.
Легкий бриз раскачивает простыни на вервах, натянутых меж двух осин, а вниз, на землю падает листва.
По вере другое время.
Желтые разводы вдоль серых стен.
Как будто бы устав, встал на колени старый дом, смешав с золой эпох молитвы и невзгоды.
======================= или второе (сонетное) прочтение
***
Другое время. Выдержит ли память
набег сарматов, конский хрип, огонь,
забравшийся на крышу, вещий сон
о смерти и гноящиеся шрамы
закатов?.. Отцветают фонари
на утренних аллеях. В тихих скверах
играют шумно дети. Легкий бриз
раскачивает простыни на вервах,
натянутых меж двух осин, а вниз,
на землю падает листва. По вере
другое время. Желтые разводы
вдоль серых стен. Как будто бы устав,
встал на колени старый дом, смешав
с золой эпох молитвы и невзгоды.
***
В серебряной коробочке блокнот, изгрызенная ручка, три конфеты, латунное кольцо и два билета в театр Вахтангова.
За "дождь в окно" сегодня расписалось небо тенью осенних яблок, выбрав из мгновений крупицы света.
Трещинки-ростки, бегущие вдоль стен, по коридорам до темной кухни, по-соседски спорят: добавить в чай лист мяты, вопреки желанию добавить граммов тридцать кагора или лучше, спрятать в снах глубинную тоску, пока больна душа ненастьем, и слеза в ресницах.
======================= или второе (сонетное) прочтение
***
В серебряной коробочке блокнот,
изгрызенная ручка, три конфеты,
латунное кольцо и два билета
в театр Вахтангова. За "дождь в окно"
сегодня расписалось небо тенью
осенних яблок, выбрав из мгновений
крупицы света. Трещинки-ростки,
бегущие вдоль стен, по коридорам
до темной кухни, по-соседски спорят:
добавить в чай лист мяты, вопреки
желанию добавить граммов тридцать
кагора или лучше, спрятать в снах
глубинную тоску, пока больна
душа ненастьем, и слеза в ресницах.
***
Мне не хватает воздуха. Из дней вываливаются одномоментно худые тени, спутанные ленты дорог и одичалый свет огней автомобилей, медленно ползущих по душным перекресткам.
Отче, сущий на небесах, прими мой тихий глас о всех ущербных, нищих, неимущих, идущих без Тебя, не познающих Твоей любви. У них нет чувств, нет глаз, нет веры, нет приюта после долгих исканий жизни там, где жизни нет ни для кого.
Лишь суета сует. Лишь ловля ветра. Брызги и осколки.
======================= или второе (сонетное) прочтение
***
Мне не хватает воздуха. Из дней
вываливаются одномоментно
худые тени, спутанные ленты
дорог и одичалый свет огней
автомобилей, медленно ползущих
по душным перекресткам. Отче, сущий
на небесах, прими мой тихий глас
о всех ущербных, нищих, неимущих,
идущих без Тебя, не познающих
Твоей любви. У них нет чувств, нет глаз,
нет веры, нет приюта после долгих
исканий жизни там, где жизни нет
ни для кого. Лишь суета сует.
Лишь ловля ветра. Брызги и осколки.
*** Бабочка
………………………………………………………………………………………………………………...
……..в запасах зимних ни семян, ни круп…….….П…………прости, устал от этих желтых гор……..
...свой сомалийский след находит оспа…………...А………...…алкающих иных пустынь небесных…
.и питер финч свой получает оскар………………..Р………………роняет горицвет со скал отвесных.
посмертно за достойную игру……………………..У………………………уветливый заутренний укор
.последний ряд зал пуст ночной сеанс…………….С………………...спаси от дней похожих на собак,
..лишь слышно, как заходит океан……………..….Н….…....носов их влажных, лап извечно грязных..
…с петлей срывая розовые двери….………………И……..……....историй о несчастных и заразных...
…..рассветов убегая от истерик………...………….К………...крестах и спичках, тряпках из рубах…..
……голодных птиц и брошенных калек…………..К....как будто не осталось чувств прекрасных……
……………….а может то не сон парад алле………Е.есть только боль и язвы на губах……………….
…………….в руке у старой дамы черный веер…...Р…….....решайся навсегда наперекор…………….
………….а на коленях пудель… кто я с кем……...М.мост сжечь тот что из охровой бумаги…………
…………..с пульсирующей жилкой на виске……..Е…..есть только страх, глубокие овраги………….
……………….кому я нужен здесь кому я верен….Н...не осень, не дожди, не разговор……………….
***
ещё немного и качнётся год,
поймав летящих птиц, и тень на крыльях,
слезу из-под ресниц, всё то, что было,
фрагменты лиц, беззвёздный небосвод
………………………………………………………ещё немного
а я то верил в сказку, в дождь и в дрожь…………и боль пройдёт
ветвей склонённых, в сумерки и в сроки…………в петле дороги
искал заката след в петле дороги………………….качнётся год
на тонкой шее родинку и строки…………………..на тонкой шее
похожие на зреющую рожь………………………..заката след
и знал, что это свет, что свет - не ложь……………а я то верил
……………………………………………………….что это свет
сотрётся память или боль пройдёт
фонарь клюкой опустит тусклый лучик
и побредёт со мной туда, где лучше,
кривя в усмешке свой чугунный рот.
Тема: Re: Киммерийский (крымский) сонет. Фокин Леонид
Автор Константин Еремеев
Дата: 29-10-2020 | 21:47:40
Прекрасная поэзия!!