Геракл сжимает Смерть в тисках лиловых рук,

но Смерти на земле не нужно много места,

она не слышит слов, не понимает жеста,

и не стрела она, чтоб ей нашёлся лук.

Две пары гладких плеч сошлись, как акведук,

и скоро изопьёт Аидова невеста

летейского вина, и будет не Алкеста,

но белый хруст костра, реки шуршащий звук.

Сражается герой, всё это понимая,

стенает и хрипит, но лишь стена немая

встречает мощь его, и в этой немоте,

которая зажглась и от росы набрякла,

виднеется лицо такого же Геракла,

и нос его, и лоб, и лишь глаза не те.