В белом венчике из роз…
            Блок А. А.

В эту жизнь, в это странное тело вселенной
проникают бездонного знанья азы –
из далёкой афонской громадины пенной
дух струится густой виноградной лозы.
И в ряду деисусном поблёкшие лица
в механическом ритме кадила плывут,
словно в площади мёртвого Аустерлица
кто-то смотрит с холма на разбитый редут.
Ночь на пламени свечки беспомощно тает.
Мрак таится на складках, прижавшись к губам…
А красивою смерть никогда не бывает,
и изнанкой абсурда теснится к домам,
прячась в блочные кудри обрубка Горгоны,
где по крышам скользят лепестки алых роз –
это, просто, минуя нарядов кордоны,
по Таганке шагает воскресший Христос:
над телами оживших; над белой полоской,
разделявшей волнения моря огней;
к Воробьёвым горам, как горе Елеонской,
безответно влюблённым в Москву сорок дней.
Беспощадно неузнанным, тихим и бледным
он с ладоней дырявых до поздней поры
причащает размоченным мякишем хлебным
воробьиный народ у подошвы горы.
Но поднимется выше трамплинов и линий –
тех, где лайнеры мчат между тающих гряд –
и зачтутся ему в оконечности синей
все 2020-ть попыток подряд,
все 2020-ть смертей и рождений
в язвах от рукотворных шипов и заноз.
И поднимутся дети с истёртых коленей,
все двенадцать колен к облакам белых роз.