У. Шекспир. Бесплодные усилия любви (комедия в 5 актах). Акт 4.

Сцена 1.

Там же.

Выходят Принцесса, Розалина, Мария, Катарина, Бойе, Вельможи, Слуги и Егерь.

Принцесса

Кто это пролетел, взнуздав коня,

По склону кручи? Кажется, король.

Бойе

Не ведаю; но думаю, не он.

Принцесса

Кто ни был бы, высок он в устремленьях.

Сегодня, лорды, мы посылку ждем:

И в день субботний сможем возвратиться.

Веди, любезный егерь, нас к кусту,

Где разыграть убийство предстоит.

Егерь

Вот здесь, мадам, у края ближней рощи:

Отсюда будет идеальный выстрел.

Принцесса

Я идеальна и берусь стрелять,

Отсюда речь про идеальный выстрел.

Егерь

Простите, мэм; вы поняли превратно.

Принцесса

Что? Похвалил и взял слова обратно?

Не идеальна! Горе необъятно.

Егерь

Мэм, идеальны.

Принцесса

Нет, не трать румяна:

Где нет красы, хвалой не скрыть изъяна.

Вот, зеркало, за правду: будет честной

Оплата, хоть слова твои нелестны.

Егерь

Мадам, лишь идеал наследье ваше.

Принцесса

Смотрите: заслужила я быть краше!

О век кумиров! Щедрая рука

Найдет хвалу, хотя бы и мерзка.

За лук! К убийству склоним доброту,

И будет меткость на дурном счету.

Я предпочла бы промах попаданью:

Не ранить, так велит мне состраданье;

Но если я не ошибусь в прицеле,

То жизнь прерву из похвальбы, без цели.

Сомнений нет, бывает славы древо

Отягчено виной, достойной гнева,

Когда для лести или внешних благ

Мы сердца перековываем шаг,

И я для похвалы одной пришла

Пролить здесь кровь, хоть не желаю зла.

Бойе

Не похвала ли цель сварливых дам,

Когда они своим же господам

Хотят быть госпожами?

Принцесса

Она; и каждой похвала по чину,

Кто привела к покорности мужчину.

[Входит Маковка.

Маковка

Хорошенького вечера вам всем! Скажите, кто главная леди?

Принцесса

Ты ее узнаешь, паренек, если остальных укоротить на голову.

Маковка

Кто величайшая леди? Высочайшая?

Принцесса

Крупнейшая и длиннейшая.

Маковка

Крупнейшая и длиннейшая! Верно; что есть, то есть.

Но мэм, будь ваша талия как разум мой в обхвате,

Наряды этих дамочек и вам пришлись бы кстати.

Разве не вы предводительница? вы здесь самая крупная.

Принцесса

Что вам угодно, сударь? Что вам угодно?

Маковка

Письмо для Леди Розалины шлет Синьор Бирон.

Принцесса

Твое письмо, письмо! Дружок мой добрый он.

С дороги, посыльный. - Бойе, разрезайте;

Срывайте печать.

Бойе

Служить вам мой долг.

Ошибка, никто из нас здесь не причем.

Письмо адресовано Жаквенетте.

Принцесса

И все же, клянусь, его мы прочтем.

Пусть слушают все, воск скорее на слом.

Бойе (читает)

Клянусь небом, то, что ты хороша, неоспоримо; чистая правда, что ты прекрасна; сама истина, что ты мила. Ты прелестнее прелести, прекраснее красоты, неподдельнее самой неподдельности, найди же поминовение для твоего героического вассала! Великодушный и достославный король Кофетуа положил глаз на злокачественную и отъявленную нищенку по имени Зенелофон; и он мог по праву сказать, Veni, vidi, vici, что, аннотизируя для черни, - О подлая и непросвещенная чернь! – videlicet, Пришел, увидел, победил: он пришел, раз; увидел, два; победил, три. Кто пришел? король: зачем он пришел? чтобы увидеть; зачем увидел? чтобы победить: пришел к кому? к нищенке; увидел что? нищенку; победил кого? нищенку. В итоге победа: с чьей стороны? со стороны короля. Пленница обогатилась: с чьей стороны? со стороны нищенки. Вершина трагедии свадьба: с чьей стороны? со стороны короля, - нет, с обеих в одной, или с одной в обеих. Король это я; ибо так задумано сравнение: ты нищенка; свидетельством чего твое низкое происхождение. Стану ли я господствовать над твоей любовью? Возможно: стану ли принуждать тебя к любви? Я мог бы: стану ли умолять тебя о любви? Стану. Что ты получишь в обмен на лохмотья? наряды; в обмен на малости? почести; в обмен на тебя саму? Меня. Итак, я ожидаю твоего ответа, тем временем оскверняя уста у твоих ног, очи у твоего портрета, и сердце у каждой твоей частицы. – Твой, по изумительному изобретению промысла,                                                                        Дон Адриано де Армадо.

Ты слышишь, как рычит, оскалив пасть,

Перед тобой, агнец, немейский лев.

Должна ты ниц пред ним смиренно пасть,

И он на благосклонность сменит гнев.

Но если станешь биться, для него

Добыча ты, и больше ничего.

Принцесса

Какой пустомеля отец этих строк?

Какой вертопрах? Что за перьев клубок?

Бойе

Я сильно ошибаюсь, если стиль мне не знаком.

Принцесса

Иначе ваша память не дружит с языком.

Бойе

Испанец Дон Армадо, облюбовавший двор,

Фантом, недоразумение, иронии простор

Для принца с книгочеями.

Принцесса

Дружок, есть разговор.

Кто дал тебе письмо?

Маковка

Я вам сказал; милорд.

Принцесса

Кому оно назначено?

Маковка

Миледи, от милорда.

Принцесса

Какой миледи от какого милорда?

Маковка

Бироном зовут моего господина,

А даму-француженку назвал он Розалина.

Принцесса

Ты перепутал письма. – Милорды, время в путь.

- Спрячь, милая; твой день еще придет, не обессудь.

Бойе

За кем же выстрел? За кем же выстрел?

Розалина

Открыть вам тайну, друг?

Бойе

Да, средоточье прелести.

Розалина

За той, кто держит лук.

Отлично отбито!

Бойе

Стреляешь по рогатым, но коль в твой брачный год

Рога не обнаружатся, взойду на эшафот.

Отличный выпад!

Розалина

Что же, тогда выстрел за мной.

Бойе

И кто, мадам, ваш приз?

Розалина

Судя по рогам, ты сам: поберегись!

Отбито лучше некуда!

Мария

Бойе, она стреляет в лоб на шуточки в ответ.

Бойе

Но ниже ранена сама: попал я или нет?

Розалина

Атаковать тебя старым присловьем, отрастившим бороду, когда французский король Пиппин был еще малышом?

Бойе

Я тебе отвечу не менее старой пословицей: она приносила плоды, когда королева Британии Женьвьева была еще малышкой.

Розалина

Не сумеешь, не сумеешь

В цель попасть, любезный мой.

Бойе

В самом деле, в самом деле,

Но точней меня другой.

[Уходят Розалина и Катарина.

Маковка

Клянусь, великолепно: были они в ударе.

Мария

Похвальная стрельба: оба в мишень попали.

Бойе

Мишень, вы говорите! Мадам, давайте в ней

Проделаем глазок, чтоб целиться верней.

Мария

Налево дали промах: прицел отнюдь не меткий.

Маковка

Пускай стреляет ближе, чтоб угодить по метке.

Бойе

Осечка у меня, зато твоя рука верна.

Маковка

А значит, шпильку расколов, получит куш она.

Мария

Довольно сальностей; у вас испачканы уста.

Маковка

Сыграйте с ней в шары; в стрельбе разделит вас верста.

Бойе

Усни, мой филин. Для игры неровные места.

[Уходят Бойе и Мария.

Маковка

Клянусь душой, простак! Шутник-молокосос.

О боже, как мы с дамами ему утерли нос!

Ах, пир вульгарного ума! Как мы шутили сладко!

Так непристойно, так естественно, так гладко!

Армадо с правой стороны – гурман изящный самый!

Увидеть бы, как с веером идет он перед дамой!

Как он целует руку! Бранится как умело!

А слева паж, ума чистейшего щепоть!

Премилая букашка, свидетель мне Господь!

Эгей, эгей!

[Кричат из-за кулис. Уходит Маковка, бегом.

 

Сцена 2. Там же.

Выходят Олоферн, отец Натаниэль и Болван.

Отец Натаниэль

Весьма почтенное занятие; и гарантирует чистую совесть.

Олоферн

Олень был, как вам известно, sanguis, полнокровен; зрел как яблоко, что сейчас висит подобно драгоценности в ухе caelo, неба, вышних сфер, лазурной тверди; и вот он падает, как дичок на поверхность terra, почвы, равнины, земли.

Отец Натаниэль

Несомненно, господин Олоферн, чудесное разнообразие эпитетов, не хуже, чем у любого книжника; но уверяю вас, он только первый год носил рога.

Олоферн

При всем желанье, haud credo, отец Натаниэль.

Болван

Все же не лань; а самец одногодок.

Олоферн

Дичайшая сентенция! и в некотором роде инсинуация in via, на пути экспликации; facere, если можно так сказать, возражение, или точнее, ostentare, выставить, как бы то ни было, свою диспозицию, столь неприкрытым, неотесанным, невежественным, несуразным, невышколенным, или, точнее, неграмотным, или, точней всего, несуразным образом вставив мое желанье вместо оленя.

Болван

Я сказал, что это была не лань; а самец одногодок.

Олоферн

Простота двойной выжимки, bis coctus!

О чудовищное Заблуждение, как уродлив твой вид!

Отец Натаниэль

Сэр, он не пробовал деликатесов, взращиваемых на страницах книг; никогда, если можно так выразиться, не едал бумагу; не пивал чернил: пополнить свой разум ему нечем; он лишь животное, способен понимать только примитивные вещи:

Бурьян сей скудный – нам пример, спасибо говорим

За вкус и чувства тем росткам, чей плод нам ведом, но не им.

Как мне бахвалиться, спешить, быть простаком не в пору,

Заплатой на ученье стал бы он, явившись в школу.

А впрочем, omne bene: как сказал один пресвитер,

Стерпеться можно с климатом, посетовав на ветер.

Болван

Вы двое книжники: так ответьте мне по уму.

Кому был месяц, когда Каин родился, и до сих пор пяти недель нет?

Олоферн

Диктинне, старина Болван; Диктинне, старина Болван.

Болван

Что такое Диктинна?

Отец Натаниэль

Так именуют Фебу, Селену, луну.

Олоферн

Луне был месяц в день, когда Адам увидел свет,

И пять недель не стукнуло чрез пять двадцаток лет.

Аллюзия в подмене.

Болван

Это верно; коллюзия в подмене.

Олоферн

Вразуми тебя Бог! Я утверждал, что аллюзия в подмене.

Болван

А я утверждаю, что подлюзия в подмене; потому что Луне всякий раз месяц от роду: и вдобавок я утверждаю, что подстреленный олень был самцом-одногодком.

Олоферн

Отец Натаниэль, не желаете ли услышать мой экспромт, эпитафию на смерть оленя? В угоду непросвещенным, убитого оленя я называю первогодком.

Отец Натаниэль

Продолжайте, добрый мастер Олоферн, продолжайте, лишь воздержаться от грубостей имейте терпение.

Олоферн

Я обыграю букву, что требует умения.

Приятный первогодок пал, пронзен в пылу принцессой;

Трубили в рог; но он не мог ответить: был безрогим.

Трепали псы: три первогодка пали возле леса;

Или олень трех лет; свистя, мчат люди по дороге.

За лень подстреленный олень расстроен: раз, и трое,

Добавлю «з» и тридцать трех создам из одного я.

Отец Натаниэль

Отточенный талант!

Болван (в сторону)

Если талант отточен, поглядим, как талант почешет ему самолюбие.

Олоферн

Ничего, ничего, таков уж мой дар; глупые причуды духа, исполненного форм, образов, контуров, предметов, идей, озарений, движений, круговращений; они бывают зачаты в желудочке памяти, выношены в лоне pia mater, и рождены по созреванию обстоятельств. Но этот дар полезен для тех, в ком имеет остроту, и я признателен за него.

Отец Натаниэль

Сэр, хвалю Создателя, что вы у нас есть; и то же самое остается моим прихожанам; ибо вы хороший наставник для их сыновей, и дочери их получают от вас величайшую пользу: вы славный член общества.

Олоферн

Mehercle, если их сыновья наделены прямым умом, им не понадобится наставник; если их дочери толковы, я разъясню им что почем: но vir sapit qui pauca loquitur; нас приветствует женская душа.

[Входят Жаквенетта и Маковка.

Жаквенетта

Доброго утра достопочтенным персонам.

Олоферн

Персонам, quasi пир-с-оным. И если оный среди нас, с кем устроим пиршество?

Маковка

Это ясно, мастер учитель: с тем, кто верней сойдет за винный бочонок.

Олоферн

Пиршество с бочкой вина! Блик изящества на куске торфа; хватит и такой искры для кремня, и такой жемчужины для свиньи: мило, приятно.

Жаквенетта

Преподобный отец, сделайте милость прочитать мне это письмо: его мне передал Маковка, а прислал Дон Армадо: прошу вас, прочтите его.

Олоферн

Fauste, precor gelida quando pecus omne sub umbra ruminat, - и так далее. О старый добрый Мантуанец! Скажу о тебе, как путник о Венеции;

Venetia, Venetia,

Chi non ti vede non ti pretia.

Старый Мантуанец, старый Мантуанец! кто не может постичь тебя, не может и полюбить. До, ре, соль, ля, ми, фа.

Мои извинения, сэр, каково содержание? или, выражаясь словами Горация,

– Стихи, моя душа?

Отец Натаниэль

Да, сударь, и весьма искусные.

Олоферн

Огласим строфы, стансы, куплеты, стихи; lege, domine.

Отец Натаниэль (читает)

Отрекшись из любви, как дам обет любя?

Одной лишь красоте клянемся мы не лживо!

Тебе не изменю, хоть предал сам себя:

Дуб помыслов моих склонен к тебе, как ива.

Ученье прежний склон оставило, чтоб вольно

В твоих очах читать услады всех искусств:

И если знанье цель, познать тебя – довольно;

Невежествен, в ком ты не изумляешь чувств,

И умудрен, кто словом воздаст тебе умело,

Похвал и я достоин, черты твои воспев:

В твоих устах гром Зевса, во взорах молний стрелы,

Что музыку и свет несут, оставив гнев.

О строго не суди, нездешняя краса:

Земной имею слог, а славлю небеса.

Олоферн

Вы не следуете апострофам, и потому упускаете ударения: дайте-ка эту канцонетту прогляжу я. Разве что размер выдержан, но что до элегантности, легкости и золотого сечения поэзии, caret. Овидий Назон, вот кто был лучшим: собственно, на то и Назон, чтобы чуять ароматы цветов воображения, порывы фантазии. Imitari есть ничто: так собака подражает хозяину, обезьяна циркачу, усталый конь всаднику. Скажите, девственная мадмуазель, это было адресовано вам?

Жаквенетта

Да, сэр, от Синьора Бирона, из свиты королевы-чужестранки.

Олоферн

Брошу взгляд на подпись: «В белоснежные ладони прекраснейшей Мадам Розалины». Взгляну-ка еще раз на содержание этого письма, на имена адресанта и адресата: «Всецело в распоряжении вашей светлости, БИРОН». Отец Натаниэль, этот Бирон один из тех, кто давал клятву вместе с королем; но вот составленное им письмо для последовательницы чужестранной королевы, каковое случайно, или по стечению обстоятельств, попало сюда. Бегом в путь, моя милая; передай эту бумагу в августейшие руки короля: она может наделать немало шуму. Любезностей не надо; я вас освобождаю; ступайте.

Жаквенетта

Идем со мною, Маковка. Господь храни вас, сэр!

Маковка

Я с тобой, девочка моя.

[Выходят Маковка и Жаквенетта.

Отец Натаниэль

Сэр, очень богобоязненный поступок, весьма благочестивый, и, как говорит один старец, -

Олоферн

Не говорите мне о старце; боюсь обманчивых красок. Давайте вернемся к стихам: как вы их находите, отец Натаниэль?

Отец Натаниэль

Написаны очень красиво.

Олоферн

Сегодня мне предстоит отобедать в семье одного из моих учеников; и там, если перед трапезой вам будет угодно почтить застолье вашим благословением, я, по привилегии, каковую имею у родителей вышеупомянутого ребенка или ученика, приму ваше ben venuto; и докажу, что эти стихи никуда не годятся, ни по рифмам, ни по содержанию, ни по оригинальности: прошу вашего общества.

Отец Натаниэль

Благодарю вас; ибо общество – услада жизни, как сказано в Писании.

Олоферн

Certes, писание неопровержимо это подтверждает.

[Болвану.

Вас я тоже приглашаю, сэр; вы не откажете мне: pauca verba. Идемте! Пока благородные на охоте, мы развлечемся на свой манер.

[Уходят.

 

Сцена 3. Там же.

Входит Бирон, с листом бумаги в руке, один.

Бирон

Король оленя преследует, а я сам себя; они сети разбили, а я бьюсь в сети, - в смоляной сети, в марающей: марать! скверное словечко.  Ну, присаживайся ко мне, печаль! так ведь, говаривают, сказал шут, и я говорю так же, и я шут: ловко доказано, острослов! Клянусь Богом, эта любовь безумна, как Аякс: она убивает овец; она убивает меня, я овца: вновь отличное доказательство! Не стану любить: или пускай меня повесят; клянусь, не стану. О, все из-за глаз, - во имя света, один только глаз не заставил бы меня полюбить ее; да, из-за двух ее глаз. Ну, я только и делаю на свете, что лгу, и лгу бесстыдно. Во имя неба, я все же влюблен: это научило меня слагать стихи и пребывать в тоске; вот немного моих стихов, и вот моя тоска. Ведь один мой сонет у нее уже есть: его принес шут, отослал дуралей, и обладает им дама: милый шут, премилый дуралей, милейшая дама! Но мне, клянусь, все равно, были б трое других заодно! Вот один идет с письмом: дай ему Боже стенать в такт!

[Он отходит в сторону.

Входит Король.

Король

Увы мне!

Бирон (в сторону)

Подстрелен, клянусь небесами! - Продолжай, милый Амур: твой дротик стукнул его под левый сосок. Бьюсь об заклад, тайны!

Король (читает)

Нежней лобзаний ясного светила,

Крадущих жемчуг утренний у роз,

Твой взор лучистый, чье сиянье смыло

Со щек моих росу полночных слез.

И много ярче, чем из недр пучины

Сверкает серебристая луна,

Твой образ в зеркалах моей кручины:

В слезинке каждой ты отражена;

В их каплях, как в каретах величавых,

Мчишь, обратив страданье в торжество,

Всмотрись, и можешь собственную славу

Увидеть в дымке плача моего,

Но слишком не любуйся; или вскоре

Зеркал захочешь новых, мне на горе.

Принцесса из принцесс! Твоих высот

Не знает ум, язык не назовет.

Как рассказать ей? Брошу здесь листок:

Прикройте глупость, ветви. Что такое?

(Отходит в сторону.

Тут Лонгавилл! читает! слух мой, к бою.

Бирон (в сторону)

Вот шут другой, одно лицо с тобою!

(Входит Лонгавилл.

Лонгавилл

Увы, я предал клятву!

Бирон (в сторону)

И явился как лжесвидетель: несет на себе бумаги.

Король (в сторону)

Влюблен, надеюсь: срам на дружбе пылкой!

Бирон (в сторону)

Пропойца рад такому же с бутылкой.

Лонгавилл

Я первый, так отринувший присягу?

Бирон (в сторону)

Я знаю двух других. Не мучайся, бедняга:

Ты часть триумвирата, клуба Треуголки,

Любовной плахи Тайберн, где глупость на веревке.

Лонгавилл

Нет силы в косных строфах, как ни биться:

Мария, о любви моей царица!

Доверюсь прозе, в клочья эти фразы.

Бирон (в сторону)

О, рифмы - на штанах Амура стразы,

Не порть его одежек.

Лонгавилл

Так сойдет.

(Читает.

Не взоры ли твои ораторством небесным,

Перед которым мир склоняется, подкуплен,

Предательский обман с моим сближают сердцем?

Не стоит кар обет, что для тебя преступлен.

Отверг я женщин, но докажет оправданье:

Тебя, богиня, я не думал отвергать:

Земную дал я клятву, а ты небес созданье,

Весь мой позор твоя искупит благодать.

Обет есть вздох, а вздох лишь только пар:

Ты – над моей равниной солнца свет,

Который прочь исторг обета пар:

Моей вины в отступничестве нет:

А если и была бы, я не знаю

Глупцов, предпочитавших клятву раю.

Бирон (в сторону)

Страсть идолов ему из плоти лепит,

Богинь из птенчиков: как есть язычник.

Наставь нас Бог, наставь нас Бог! Заблудшие мы души.

Лонгавилл

С кем это отослать? – Шаги! Я буду слушать.

(Отходит в сторону.

Бирон (в сторону)

Ребячьи игры; мне водить, копуши.

Сижу на высоте, как некий полубог,

И наблюдаю тайны несчастных дураков.

Еще вода на мельницу! Такому счастью верить ли?

(Входит Дюмайн.

Дюмайн преображен! четверка птиц на вертеле.

Дюмайн

Божественная Кэт!

Бирон (в сторону)

Безбожный щелкопер!

Дюмайн

Во имя неба, было виденье мне чудесно!

Бирон (в сторону)

Клянусь землей, приврал: она не бестелесна.

Дюмайн

Златоволосая! Янтарь с ней рядом тина.

Бирон (в сторону)

Ворона цвета янтаря, вот так картина.

Дюмайн

Стройна, как кедр.

Бирон (в сторону)

Сутула:

Она с мальцом на ветке.

Дюмайн
Ясна, как день.

Бирон (в сторону)

Как день; в который солнца нет.

Дюмайн

Мечта моя, исполнись!

Лонгавилл (в сторону)

Моя, исполнись вслед!

Король (в сторону)

А с ней моя, о Боже!

Бирон (в сторону)

Звучит неплохо, верно? Моя, исполнись тоже.

Дюмайн

Я не могу забыть ее: она

Как жар в крови, как бреда пелена.

Бирон (в сторону)

Как жар в крови! Так что ж ее разрез

В цирюльный таз не спустит, о балбес!

Дюмайн

Вот ода, сочиненная за ночь.

Бирон  (в сторону)                                           

Вот ум, любовь желавший превозмочь.

Дюмайн (читает)

Как-то, - ах! - любовь, что вечно

Майским днем живет беспечным,

Видела, как розу в цвете

Шаловливый нежит ветер:

Незаметными шагами

Бродит между лепестками;

А влюбленный шепчет: - мне бы,

Бедному, дыханье неба,

Ликовать и я бы мог

Ветерком у милых щек!

Но, увы, клялась рука

Твоего не рвать цветка;

С клятвой юность, ах, в разладе,

Юность, льнущая к усладе!

Не кори, что слово я

Преступаю для тебя;

Сам бы Зевс тебе на веру

Клялся: лишь дикарка Гера;

Имя Зевса бы отверг,

Чтоб с тобой жить смертный век.

И к этому чуть проще добавленье,

Где выдам чувств постящихся томленье.

Ах, если б Лонгавилл, Бирон, король

Со мной дурную разделили роль,

Записку «лжец» смахнул бы я со лба:

Виновных нет, где общая судьба.

Лонгавилл (выходя)

Дюмайн, любить иначе надо ближних.

Вы бледны, но краснеть пришлось бы мне,

Попавшись так на сонной болтовне.

Король (выходя)

Краснейте, сэр: на отповедь вы скоры,

Но вдвое больше стоите укора;

Марию Лонгавилл не любит, нет,

И для нее не сочинял сонет,

В тоске он грудь не подпирал рукой,

Чтоб любящему сердцу дать покой.

За вами наблюдал я из кустов

И от позора был сгореть готов:

Я слышал строфы, жгущие виной,

Чад вздохов видел, чуял страсти зной:

Один «Увы!», второй «О Зевс!» бормочет,

Здесь кудрей злато, там кристаллы-очи:

(обращаясь к Лонгавиллу)

Вы долгу рай собрались предпочесть;

(обращаясь к Дюмайну)

Для вашей милой Зевс попрал бы честь.

Так опорочить рьяные обеты!

Что скажет вам Бирон, проведав это?

Ехидством исходить он не устанет!

Как прыгать, ликовать, смеяться станет!

За все богатства под покровом дня

Не дам узнать такого про меня.

Бирон

Вперед, бичами ханжество гоня.

(Выходя)

Милорд, прошу вас извинить меня!

С каких высот влюбленных сих червей

Журите вы, влюбившись всех сильней?

Глаза у вас не делают карет,

Не виден в каплях слез ничей портрет;

Нарушить клятву? нет, ведь скверно это;

Тьфу, любо лишь певцам слагать сонеты!

Что, неужели не было вам стыдно,

Всем трем, промашку дать так очевидно?

Сучок нашли вы друг у друга, но

Я вижу в каждом из троих бревно.

О, что за сцена дуракавалянья,

Печали, вздохов, стонов и терзанья!

Смиренно наблюдал я, видит Бог,

Как был король неотличим от блох!

Как Геркулес берется за волчок,

И Соломон стрекочет, как сверчок,

И Нестор бьет баклуши с детворой,

И Тимон глупой увлечен игрой!

Где грусть твоя, Дюмайн, сказать изволь?

Где, Лонгавилл, твоя засела боль?

А ваша, сир? За ребрами, похоже:

Эй, пунша!

Король

Так злорадствовать негоже.

Мы были преданы тебе на вид?

Бирон

Нет, я был вами предан и забыт:

Я, честный человек, за грешный шаг

Считающий отречься от присяг,

Я предан, ибо оказался вместе

С людьми как вы, не знающими чести.

Представьте, чтобы в рифму стал писать я?

Жалеть о Жанне? На оправку платья

Хотя б минуту тратить? Напоказ

Превозносить ладонь, ступню, лоб, глаз,

Походку, стан, грудь, талию, улыбку,

Плечо, конечность?

Король

Стой! куда так шибко?

Ты честен, что ж как вор уносишь ноги?

Бирон

Бегу любви. Влюбленный, прочь с дороги!

(Входят Жаквенетта и Маковка.

Жаквенетта

Храни Бог короля!

Король

Вы к нам с подарком, что ли?

Маковка

С изменой явной.

Король

Где же тут измены доля?

Маковка

Сир, доли ей тут нет.

Король

И нет от ней вреда?

С изменой вместе мирно ступайте прочь тогда.

Жаквенетта

Милорд, прочесть это письмо велите непременно:

Наш пастор усомнился в нем, сказал, что там измена.

Король

Бирон, прочти вслух.

(Отдает ему письмо.

Кто это дал тебе?

Жаквенетта

Маковка.

Король

Кто это дал тебе?

Маковка

Дан Адрамадио, дан Адрамадио.

(Бирон рвет письмо.

Король

Эй, что с тобой случилось? Зачем ты рвешь его?

Бирон

Пустяк, милорд, пустяк; не стоит ничего.

Лонгавилл

Взволнован он, сейчас узнаем отчего.

Дюмайн

Биронов почерк, и его автограф там.

(Собирая кусочки.

Бирон (обращаясь к Маковке)

Ах, сукин сын, дубина! рожден ты мне на срам.

Виновен, сир, виновен! Сознаться я готов.

Король

В чем?

Бирон

В том, что я четвертый при троице шутов:

Мы все, милорд: вы, я, и он, и он, поверьте,

Карманники в любви, и мы достойны смерти.

Продолжим, нежеланных зрителей убрав.

Дюмайн

Теперь сравнялся счет.

Бирон

Мы вчетвером; ты прав.

Кыш, голубки!

Король

Ступайте, любезные, отсюда.

Маковка

В сторонку от изменников, кто из честного люда.

 (Выходят Жаквенетта и Маковка.

Бирон

Обнимемся, влюбленные! Вовеки

Чем плоть и кровь, честней бы мы не стали:

Рассвет не спрячешь, не удержишь реки;

Кровь юная не чтит седой скрижали.

С причиной жизни как поспорить можно?

Сомнений нет, что поклялись мы ложно.

Король

Свидетельство любви в обрывках этих?

Бирон

Свидетельство? Кто Розалину встретит,

Индийскому подобен дикарю,

Который, торжеству светила внемля,

В слепом восторге чествует зарю,

Покорной грудью лобызая землю.

Кто, взором немигающим орлиным

Окинув небеса ее чела,

Не будет ослеплен величьем дивным?

Король

Какая сила на тебя нашла?

Моя любовь - луна над небосклоном;

Твоя - звезда из свиты, чуть видна.

Бирон

А я незряч и не зовусь Бироном:

День ночью стал бы, если б не она!

Вершины признанные всех сложений,

Как высший свет, свет нежных щек собрал,

Где трон единый многих достижений,

Где всё, к чему стремится идеал.

О красноречье, одолжи фанфары, -

Нет, похвалой не скрасить ясный день:

Пусть хвалят торгаши свои товары,

По ней хвала скользнёт, бледна как тень.

Взгляни ей в очи схимник, зим полста

Из сотни бы с чела его слетели:

Года рядит в пелёнки красота,

Клюке дарует младость колыбели:

О, в этом пламени весь свет природы.

Король

Твоя любовь черна, как эбонит.

Бирон

Как эбонит? Чудесней нет породы!

Вот для супруги идеальный вид.

Где библия? я дам обет при вас,

Что откажу в признанье красоте,

Которая оттенку милых глаз

Хоть сколь-нибудь уступит в черноте.

Король

О парадокс! Ведь чёрный - метка ада,

Оттенок тюрем и ночей завеса;

А красота - небесная награда.

Бирон

Бывает светлый лик уловкой беса.

Оделись брови милой цветом ночи,

Скорбя, что краска, став над миром властной,

Наивных обожателей морочит;

Её призванье сделать тьму прекрасной.

За ней приходит к новой моде свет:

Румянец стал считаться делом краски

И прячет истинную кровь под цвет

Её бровей, скрываясь от огласки.

Дюмайн

Ей трубочисты подражать стремятся.

Лонгавилл

И ясен нынче лиц шахтерских цвет.

Король

А эфиопы белизной гордятся.

Дюмайн

Свечей не надо тьме: тьма это свет.

Бирон

Подруги ваши в дождик на крыльцо

Не кажут нос, чтоб красок не лишиться.

Король

На пользу это вашей бы: лицо

Белей у многих, кто забыл умыться.

Бирон

Готов я спорить до скончанья света.

Король

После нее не страшен сатана.

Дюмайн

Какая тяга к гнусному предмету!

Лонгавилл

Смотри: как мой сапог лицом она.

Бирон

Будь мощена из глаз твоих брусчатка,

Она б мозолить ножки погнушалась.

Дюмайн

Умора! Все, что выше отпечатка,

Пока идет, на вид бы открывалось.

Король

Довольно! Ведь любой из нас влюблен.

Бирон

Сомнений нет; и все мы лицемеры.

Король

Так бросим спор, и докажи, Бирон,

Законность наших чувств и цельность веры.

Дюмайн

Придумай злу красивую обертку.

Лонгавилл

О, дай нам способ дальше продолжать:

Какой-то трюк, от дьявола увертку.

Дюмайн

Бальзам на совесть.

Бирон

Не заставлю ждать.

Что ж, получайте, ратники страстей.

Припомните свои обеты вновь:

Ученье, пост и жизнь вдали от женщин;

Измена против юности державной.

Какой вам пост? так молоды желудки,

Что воздержанье приведет к недугам.

И как же, лорды, вы намеревались,

Пренебрегая книгами своими,

Мечтать, и мыслить, и корпеть над ними?

С каких ступеней вы, сир, вы и вы

Надеялись достигнуть мастерства,

Отвергнув прелесть женского лица?

Веду доктрину я от женских глаз:

Они устои, кафедры и книги,

Откуда Прометеев льется пламень.

О, отравляет вечный труд ума

Подвижные начала в наших жилах,

Как странствия и тяжкая сума

У путников подтачивают силы.

Давая клятву не глядеть на женщин,

Вы отреклись от назначенья глаз,

А вместе с тем от самого познанья;

Нет автора, который вас научит

Красе такой же, как прелестниц очи.

Познанье ведь от нас неотделимо

И вместе с человеком пребывает:

Себя во взоре девы узнавая,

Не там ли видим и своё познанье?

О лорды, мы учиться дали слово,

И этим словом отреклись от книг.

Ведь разве вы, милорд, и вы, и вы

Достигли бы свинцовым размышленьем

Строф огневых, что в путеводных взорах

Наставниц красоты вам открывались?

Пристанище других искусств лишь мозг,

И находя приверженцев иссохших,

Их тяжкий труд едва приносит жатву:

Одна любовь, урок очей прекрасных,

Не терпит заточения в уме,

Но токами всех четырёх стихий

Пронизывает каждую способность

И каждой силе мощь даёт двойную,

Сверх их обычных мест и назначений.

Глазам несёт отточенную зоркость:

Орла переглядят глаза влюбленных,

Их слух уловит самый тихий звук,

Когда подвоха вор ночной не чует.

Касание Любви нежней и легче

Тончайших рожек маленьких улиток,

А подле уст Любви безвкусен Бахус:

По храбрости Любовь не Геркулес ли,

Взбиравшийся по древам Гесперид?

Таинственна, как Сфинкс, и сладкозвучна,

Как лира, где оставил Феб свой локон:

Заговорит Любовь, и хор богов

Гармонией баюкать станет небо.

Поэт своих чернил не смеет тронуть,

Пока Любви в них не вольются вздохи;

Тогда пленяет варваров строкой он

И кротость зароняет в грудь тирана.

От женских глаз веду доктрину эту:

В них Прометеев свет еще искрится;

Они искусства, кафедры и книги,

Что кажут, пестуют, покоят мир:

Без них никто вершин бы не достиг.

Отвергнув их, вы поступили глупо,

Еще глупей держаться этой клятвы.

Для мудрости, любимой мужем каждым,

И для любви, сопутственной мужам,

И для мужей, творивших этих женщин,

И женщин, что нас делают мужами,

Утратим клятвы, чтоб найти себя,

Иначе ради клятв себя утратим.

Отступничество будет делом веры,

Ведь ближних заповедано любить,

А ближе, чем любимый, кто на свете?

Король

Ну что ж, в атаку! клич – святой Амур!

Бирон

Поднимем стяги, сэры; и на них;

Уложим в свалке! но рекомендую

В сражении оставить им трофей.

Лонгавилл

Давайте прямо; хватит украшательств:

Француженок мы станем добиваться?

Король

Мы завоюем их: осталось только

Придумать способ, как бы их развлечь.

Бирон

Сперва из парка их введем сюда;

И каждый за руку пускай возьмет

Свою любимую: а пополудни

Потешим их досугом необычным,

Насколько краткость времени позволит;

Ведут пирушки, танцы и веселье

Тропой цветов Любовь на новоселье.

Король

Скорей, терять не будем ни мгновенья,

Найдем минуте каждой примененье.

Бирон

Вперед, вперед! Нет с плевел урожая,

По мере дел приходит и награда:

Изменнику подруга – хворь дурная,

Коль так, на нашу медь не купим клада.

 [Выходят.

Сергей Крынский, поэтический перевод, 2020

Сертификат Поэзия.ру: серия 2250 № 149427 от 10.01.2020

0 | 0 | 716 | 26.11.2024. 19:20:27

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []