Вот это месяц!

Да из жизни всей

не вспомню ни за что

такой апрель я:

колючий беспрерывный суховей,

как наждаком,

повизгивал в ущельях.

Миндаль засох.

Скрутилась алыча.

И пыль густая поглотила дали.

Зачах ручей у самого ключа,

и, обессилив, птицы

не взлетали.

И все мы ждали…

Нет, ведь так не ждут,

так веруют

с тоской во взоре птичьей,

что всё равно

дожди придут, придут

и возвратят весеннее обличье.

Так в старину

крестьяне шли гурьбой,

ниц падая, молились неустанно,

и это всё в душе и за душой

таилось и воскресло

в час нежданный.

Какой великий чародей иль маг

решил прикончить

наконец-то сушь ту:

полезли тучи через Чатырдаг

и грузно навалились

на Алушту.

И всё вздохнуло.

Дрогнул окоём.

О, наконец! Молились не впустую!

И там, где был когда-то

водоём,

прошили капли пыль дорог густую.

И наливалась вешней силой плоть,

и разум пел, забыв свою спесивость:

конечно, есть –

Господь там, не Господь, –

но высшая над миром справедливость.