Сухой, как скупая олива, «Махмудка» - восточная кровь -

Пред зеркалом неторопливо сурьмит густотравную бровь.

Еще полчаса до премьеры, последний наносится грим…

Титан танцевальной карьеры, икона для геев и прим

Сидит в персональной гримёрной, он сосредоточен и строг,

И тихий мотивчик минорный мурлычет живой полубог.

Еще не умаялся ангел со сцены нести благодать,

Но вены - бугристые шланги - устали уже танцевать.

Они, словно вешние воды, на волю сбежать норовят

В далёкие, юные годы, где каждый был камешек свят,

Где всё было свеже и ново, где город выковывал стать,

И мир понимал с полуслова мечту научиться летать.

Увы, невозможно пробиться сквозь плотные стены судьбе.

Он - сноб, но не самоубийца, чтоб сдаться на милость гэбэ.

Вот маму увидеть бы надо, пока не захлопнулась клеть,

А что до камней Ленинграда, не стоит о них сожалеть.

Заклеены пластырем вены. Звонки прозвенели. Пора!

Нуреев выходит на сцену. Безумствует Гранд-Опера.