Великий Четверг. Гефсиманская ночь

Дата: 25-04-2019 | 23:15:56

В эту ночь масленичные листья полны
Ветрового пространства, движенья весны
И дыханья нисана.
Медный свет, преломляясь на лепте Луны,
Путь обратный вершит до кедронской волны,
На вершине же тьма, и тела не видны
Петра, Иакова, Иоанна.

Сон сморил их и два принесенных меча,
Остриями совпав, иллюстрируют час
Третьей стражи.
Город лег на долину, как Божья печать,
Вдоль потока цикады тревожно кричат,
И летучие мыши чернее, чем чад
Или сажа.

Но костер, от которого ныне светло,
Не имея огня, изливает тепло
До скончания века
На живую и внешне заснувшую плоть,
И пространства и времени злое стекло
Не способны сей луч преломить до Чело-
Века.

Трижды Он обращается к ученикам,
На которых воздвигнется будущий храм
Веры, где и
Спят все трое, не видя, как льет по щекам
Пот кровавый, и падает наземь Он Сам,
Обращая отчаянный взор к небесам
Иудеи.

Там, в молчании сфер, явен голос конца
Цифр и зла костяного. Преддверьем венца
Камни склона
Грудь упавшего долу и кожу лица
Раздирают, участвуя в плане Отца.
Коготь смерти острее и тверже зубца
От короны.


Под ногами солдат зреет ветхая пыль.
Факелы неподвижны. То ветер, то штиль
В русле ночи.
Жизнь свой смысл обгоняет, – пророчил Кратилл.
След, в который ты даже еще не ступил,
Зарастает уже за спиной твоей, иль,
Авва, Отче,

И для Сына спасенье сквозь страсти грядет,
Сад пространней пустого пространства, но вход
Нищ и зябок.
Жизнь теснее бессмертия. Створки ворот
Уже жизни – но Вечность за ними поет.
Нынче ж – тяжко, и спину грядущее гнет
Ниже яблок.

Я и сам углубляю ладони свои,
Чтоб по капле стекались слова для любви
И прощенья.
Но сквозь плоть не услышать реченья Твои,
И все меньше любви, так – хоть слез до крови!
Время грузно течет, и в теченьи двоит
Смысл теченья.

Мне представилось, будто бы совесть моя
Мимо мира плывет, размывая края,
Исчезая из вида.
Что душа – это чаша, что чаша сия
Вглубь себя бесконечна, а мера питья
Нам дана не на краткий момент бытия
И присутствия быта.

Что она, как опавшие котики верб,
Взгляд-во-взгляд – отражает сыпучую твердь
Небосвода.
Где карается смертью конечная смерть,
Где твердеющий воздух оформлен как герб
Новой жатвы, где боль причиняет не серп,
А свобода.

Что несет нам ее металлический свет?
Только лязг острия, хруст отчаянных лет,
Ключ сознанья.
Выбор значит – прощанье с надеждой, тенет
Натяженье в тени самодельных планет.
Лучше гвозди любви, чем причинность и бред
Угасанья.

Боже, даруй же мне для судьбы рамена!
Я боюсь не допить до безбрежного дна
Твою помощь.
Сад с долиной все тоньше, и озарена –
В людях, горах, равнинах – вся Божья страна,
Земли все, вся Земля. В ней – Голгофа видна,
И – начало пути – на вся веки и на
Гефсиманскую полночь.

Страстная седмица 1988 г.




Александр Закуренко, 2019

Сертификат Поэзия.ру: серия 906 № 142868 от 25.04.2019

5 | 13 | 904 | 28.03.2024. 16:13:05

Произведение оценили (+): ["Михаил Гофайзен", "Илья Рубинштейн", "Холодова Светлана ", "Нина Есипенко Прозодчий Град и Храм °", "Леонид Малкин"]

Произведение оценили (-): []


Прекрасное.
...
Мне представилось, будто бы совесть моя
Мимо мира плывет, размывая края,
Исчезая из вида.
Что душа – это чаша, что чаша сия
Вглубь себя бесконечна, а мера питья
Нам дана не на краткий момент бытия
И присутствия быта.
...
стихотворению 31 год, почти Христово земное присутствие...
.
а что во второй строке - не опечатка ли?
...
L.

Спасибо. И за зоркий глаз - опечатку исправил.
Когда-то я подумал, дописав Страстной цикл - что могу умирать.. А вот живу...

Не для того ли, чтобы постичь свои молодые мысли...

Так они у  меня и ноне все так же молоды....

Александр, мне понравилось стихотворение.

Несколько замечаний, надеюсь они Вас не обидят.


В эту ночь масленичные листья полны
Ветрового пространства, движенья весны
И дыханья нисана.
Медный свет, преломляясь на лепте Луны,
Путь обратный вершит до кедронской волны,
На вершине же тьма, и тела не видны
Петра, Иакова, Иоанна.


( Удлинение строки нарушает песенный ритм всего стихотворения)

Сон сморил их и два принесенных меча,
Остриями совпав, иллюстрируют час
Третьей стражи.
Город лег на долину, как Божья печать,
Вдоль потока цикады тревожно кричат,
И летучие мыши чернее, чем чад
Или сажа.



( Уже есть сажа, м.б. поменять чад на ад?)


Под ногами солдат зреет ветхая пыль.
Факелы неподвижны. То ветер, то штиль
В русле ночи.
Жизнь свой смысл обгоняет, – пророчил Кратилл.
След, в который ты даже еще не ступил,
Зарастает уже за спиной твоей, иль,
Авва, Отче,


(Неподвижность факелов и ветер вступают в противоречие)

И для Сына спасенье сквозь страсти грядет,
Сад пространней пустого пространства, но вход
Нищ и зябок.
Жизнь теснее бессмертия. Створки ворот
Уже жизни – но Вечность за ними поет.
Нынче ж – тяжко, и спину грядущее гнет
Ниже яблок.


(Сад во второй строчке и спина в шестой разнесены так далеко, что «спина ниже яблок» воспринимается, как анатомический термин)

Я и сам углубляю ладони свои,
Чтоб по капле стекались слова для любви
И прощенья.
Но сквозь плоть не услышать реченья Твои,
И все меньше любви, так – хоть слез до крови!
Время грузно течет, и в теченьи двоит
Смысл теченья.


( М.б. стекали вместо стекались)

Спасибо, Семён. Конечно, не обидят. Я подробно отвечу Вам по каждому пункту позже, если позволите.

Давайте по пунктам.
1. Александр, мне понравилось стихотворение.

Несколько замечаний, надеюсь они Вас не обидят.


В эту ночь масленичные листья полны
Ветрового пространства, движенья весны
И дыханья нисана.
Медный свет, преломляясь на лепте Луны,
Путь обратный вершит до кедронской волны,
На вершине же тьма, и тела не видны
Петра, Иакова, Иоанна.


( Удлинение строки нарушает песенный ритм всего стихотворения)


 Я внчале выскажу общие положения, важные для меня.

Мастерство необходимо, но если оно не имеет сверхцели, то само по себе для меня никакого интереса не представляет.

В то же время сверхзадача - а для меня поэзия - это всегда попытка описания сложноустроенного бытия: вселенной, человека, Бога, мира, - диктует приемы. Ремесло же - подчиниться смиренно сверхзадаче.

То есть - нарушение правил от неумения - это плохо. Нарушение, вернее, сознательное расширение границ неких "правил" во имя внятной цели -  это хорошо.

Поэтому для меня метрика. ритм, фонетика - всегда инструмент для выражения главной мысли.

Тут наращение стоп - осознанное - с этого начинается стихотворение, и три апостола, которые от своих слабостей человеческих бросают своего Учителя и засыпают - это такое утяжеление молитвенного строя, вторжение человеческого.

Это для меня важно.


2. 

Сон сморил их и два принесенных меча,

Остриями совпав, иллюстрируют час
Третьей стражи.
Город лег на долину, как Божья печать,
Вдоль потока цикады тревожно кричат,
И летучие мыши чернее, чем чад
Или сажа.

( Уже есть сажа, м.б. поменять чад на ад?)

Ад - очень конкретное слово, котрого тут нет и быть не может. Тут ряд сложных внутренних рифм и созвучий.

Чад - дело человеческой жизни. Чад-цикады (чд-цкд): голос природы и и голос цивилизации.

Сажа - результат, последствие всего того, что совершает человек, что остается после чада (а звучащий внутри чада - ад как внутрення рифма)- это уже не прямое называние, но отголосок.

3.

Под ногами солдат зреет ветхая пыль.
Факелы неподвижны. То ветер, то штиль
В русле ночи.
Жизнь свой смысл обгоняет, – пророчил Кратилл.
След, в который ты даже еще не ступил,
Зарастает уже за спиной твоей, иль,
Авва, Отче,


(Неподвижность факелов и ветер вступают в противоречие)

Они и должны вступать в противоречие. Опять же здесь несколько планов. Факелы - в руках людей, пришедших творить неправое дело. Выбор сделан - и они как в немой сцене у Гоголя - замерли.

А в мире вокруг - динамика: то ветер, то штиль. Тем более, что далее в этой строфе есть аллюзия на Гераклита, который в своем панта рей - на самом деле идет от Кратилла.

То есть я как раз хотел зафиксировать эту сложную динамику стояние-движения.


4. (Неподвижность факелов и ветер вступают в противоречие)


И для Сына спасенье сквозь страсти грядет,
Сад пространней пустого пространства, но вход
Нищ и зябок.
Жизнь теснее бессмертия. Створки ворот
Уже жизни – но Вечность за ними поет.
Нынче ж – тяжко, и спину грядущее гнет
Ниже яблок.


(Сад во второй строчке и спина в шестой разнесены так далеко, что «спина ниже яблок» воспринимается, как анатомический термин)
Вот именно это я ихотел, чтобы было ощутимо - здесь спина и есть анатомическая деталь. Крест на спине Спасителя - кровь, пот, избитое тело - самая что ни на есть анатомия человеческого. Христос нес крест на спине. И для меня вот это давление на спину грядущего - в том же ряду несения креста.


Что касается разнесения по строкам, то я стараюсь писать так. чтобы спервой по последнюю строку все они были взаимосвязаны - и отсюда каждое стихотворение было как бымаленьким словесным органом.

5. 

Я и сам углубляю ладони свои,

Чтоб по капле стекались слова для любви

И прощенья.
Но сквозь плоть не услышать реченья Твои,
И все меньше любви, так – хоть слез до крови!
Время грузно течет, и в теченьи двоит
Смысл теченья.

( М.б. стекали вместо стекались).

Здесь возвратная частица опять же осознанно поставлена: капли стекаются к центру, они страдательны, как и мои ладони. 

И, конечно же, тут для меня важно стихотворение Лермонтова - мы пьем из чаши бытия (там чаша - не наша, мы всего  лишь прикасаемся к чужому). А мне важно было, чтобы мы по своей воле подставляли ладони и страдающий за нас проливал эти капли любви и прощенья в подставленными нами ладони. 




Александр, спасибо за ответ!

Разумеется, я не собираюсь спорить с автором.

Для меня музыка в стихе важна не менее смысла, но прав Окуджава "Каждый пишет, как он слышит".

Удачи и с праздниками!

И Вам спасибо за вдумчивое совопрошание.
И  с праздниками!

Прекрасные стихи, Александр, спасибо Вам. 

Спасибо, Светлана. Нам есть, кого благодарить над нами.

Был. Видел. Читал.

Остался доволен.

Вельми!

:)

Привет, брат Мишка!
Доволен.
Да.