* * *

Чернильница упала с потолка

на белый свет, слинявший в одночасье.

Писательская доля нелегка –

коньяк и одиночество. Отчасти

я сам в картине этой виноват –

летал без крыльев, стукаясь о стенки,

увёртливой судьбе наперехват.

В кромешной тьме исчезли все оттенки

добра и зла – забилась вдруг синица

в руке да взмыли в небо журавли,

когда капитолийская волчица

завыла про малину-разлюли...

Нет, я не Ромул, ищущий сосцы,

чтобы напиться вдрызг после отбоя.

Шумел камыш, звенели бубенцы.

Шли третьи сутки моего запоя.