Ты смотришь древностью иного небосклона,

суда Энеевы своей слюной ломая,

и шея у тебя такая же прямая,

как череда колонн под фризом Парфенона.

В тепле твоих грудей слагается канцона

троянских ласточек, десятого их мая,

и спит Цирцеин жар в губах твоих, сжимая

Улиссову тоску до судорог и стона. 

Влечением твоим зрачки Медузы живы

на тяжкой голове, от ада отсечённой,

в руду моей души бросая плавень света.

Тобою пал Сидон и обнищали Фивы,

ты гибла Гектором, пылала ты Дидоной

и ты забудешься, когда засохнет Лета.