Нуреев (акростих.35)

Здравствуйте, дорогая Ася Михайловна!

Прежде всего хочу сказать Вам спасибо, что читаете, заходите и не остаётесь равнодушной!

Теперь о сомнениях. Вот уж посеяли сомнения, так посеяли. Я имею в виду, во мне (. Пришлось вслушиваться, вчитываться опять… Нуреев, безусловно, знал силу своего дара. Но я о других сомнениях. О тех, когда человек оставляет свой прежний мир, своих родных. Стоит перед гигантским выбором, перед неизвестностью. Вообще – ломает свою жизнь. Не хотел бы я думать, что у него не было сомнений на этот счёт. Да и много ли мы знаем о внутреннем мире отдельного человека?! Меня здесь больше волнует другое – в ст-нии (кмк) несколько превалирует гражданская составляющая над танцем (над искусством в данном случае). Чего, увы, не избежать нам – потомкам. А как, порой, этого хотелось бы! Хотелось этого и в данном конкретном случае. Но получился вот такой симбиоз.

Мы сколько угодно можем изучать его биографию, сострадать его внутренней драме и восхищаться его гением. Но мы никогда уже не увидим его танца вживую. Ведь именно это было смыслом его жизни. Он (уж не знаю каким внутренним огнём) смог себя поставить над гражданскими/социальными условностями. Он – да, был выше этого. И именно силой своего внутреннего огня он ушёл от сомнений. Так это можно увидеть. И по крайней мере как-то так это видится мне. Я, впрочем, тоже могу ошибаться.

Тем не менее я сделал некоторые правки во 2-й, 4-й и 6- строках. Относительно «зова» - здесь с Вами согласен абсолютно. Я уточнил этот момент.

А первая строка (imho) здесь самая удачная (если вообще можно говорить о какой-то удаче). Скажу так, первая строка – по сути самая точная. И её одной, пожалуй, было бы достаточно.

Я очень благодарен Вам за добрые слова! И не менее благодарен за критику! Всегда с большим интересом прислушиваюсь к Вашему мнению. И – уважаю его!

И ничего, думаю, плохого нет в том, что мнения не всегда схожи.

 

Искренне и с поклоном,

Константин.