Ангел, который всегда и везде

-1-

Господи Боже, Боже мой, Боже мой,
скоро ли сбудется песня кукушкина?
Кто-то с Тобою торгуется кожами,
Ты отвечаешь - дождями и Пушкиным.

Падает ливень косой на игрушечный
город, течёт голубою брусчаткою,
горло прочищено выстрелом пушечным
летнего грома, и чёрной перчаткою

ветер взмахнул - пролетающим вороном.
Пушкин торгует вином и ветчинами,
деньги считает и ходит на сторону,
пьёт и дерётся с бухими мужчинами,

Пушкин сидит в ресторане за столиком,
в море идёт и строчит диссертацию.
Может быть - крестиком, может быть - ноликом,
только не может с любовью расстаться он.

Может, поэтому в офисной рожице,
морде ментовской и bлядскoм гундении
что-то такое под мёртвою кожицей -
воздух кудрявый, прощенье, видение?

Сколько осталось? Не важно. Не многое
тянет уйти, но, однако же, тянется
сердце туда, где, беседует с Гоголем, -
Боже, как грустно, - картёжник и пьяница.

-2-

Гляжу в глаза бессоннице и бесу,
куда ещё бессонному смотреть.
Дай выжить, Бог, чтоб дочитать повесу,
под крыльями повесы умереть.

А не сейчас - в унынии и страхе,
когда лишь пот, текущий по лицу,
и оставляет пятна на рубахе,
не предоставив действовать свинцу.

Куда как лучше - захлебнувшись кровью,
упасть на снег, на улице, в окоп,
туда, где, наклонившись к изголовью
секунд последних, поцелуют в лоб

одновременно, ни о чём не споря
и русскими стихами говоря,
два ангела моих - любви и горя,
и багрецом и золотом горя.