Всё будет именно вот так:

пройдёт июль и август минет,

пора придёт, пшеничный злак,

созрев, простор полей покинет.

Сухарик крошится в руке

и рассыпается на части,

и где-то дымкой вдалеке

стоит сирень и пахнет счастьем.

А произносится не то –

не нужное, подчас пустое –

всё то, что канет за чертой

грядущего в конце покоя.

Окно открыто широко,

и синевою плещет небо,

где облачное молоко,

и ветер дарит запах хлеба.

Под солнцем золотится рожь,

и цвет её иконописен.

Его в ладонь себе возьмёшь

для будущих о прошлом писем.

Как ласков солнечный озноб!

Но жизнь не только ведь об этом.

Она даётся свыше, чтоб

на миг, хотя бы, стать поэтом.