Печаль о прошлом снял ту, паря, летящий снег

на чеховскою Ялту, на ХХ1-ый век.

В порт облаком вплывает метельный теплоход,

собака где-то лает; как призрак, пешеход.

И стали небоскрёбы привычны, как залив,

не вызывая злобы и зависть притупив.

Над морем снег порхает, порхает во дворах,

уже никто не хает былых иллюзий крах.

Уже стерпелись души со стоном рощ и рек,

как будто бы бируши нам в уши вставил век.

Приглушен рокот горя, бессильны маяки,

и отголоски моря, как эхо, далеки…

От спиленных платанов уже притихла боль,

снежинки лечат раны, они, поди, не соль.
 Витают, тают, вьются – то скопом, то одна,
 как матовое блюдце, луна сквозь них видна.

И кружат горожане в круженье белых масс,

пожалуй, только я не включаюсь в общий  вальс.

Ложится, осмеяв ту печаль, пушистый снег

на чеховскую Ялту, на ХХ1-ый век.