Отпрянет волна и нахлынет,    

отпрянет, нахлынет… и вот

вдруг горечью дикой полыни

с яйлы предзакатной пахнёт.

Пахнёт чабрецом и душицей,

отпрянет, нахлынет волна,

а в небо, стараясь вместиться,

огромная всходит луна.

Она первозданна. Вторичен

наш мир –

он расплывчат, как сон, –

и цвет её так необычен,

что долго стоишь, поражён.

Такая большая! Такая

нездешняя! Так хороша!

И, чарам её потакая,

томленьем объята душа.

Окутан оранжевым светом,

теряя последний покой,

стоишь, прислонясь к парапету,

с тревожной и светлой душой.

И долго гадаешь: к чему бы?

о чём этот знак? для чего?

А моря солёные губы

вселенной ласкают чело.

Вдруг вспомнишь: залив Тарханкута,

девчонка, сияние глаз,

палатка, друзья…

и минута, навеки разведшая нас…

И, как-то уменьшась в размере,

как будто была не она,

сквозь ветви ажурные в сквере,

обычная смотрит луна.

Прищурив усталые веки,

следишь за движеньем светил, –

наверное, фокусник некий

с тобой невзначай пошутил…