Свет

-1-

Ты говоришь, что боли нет,
я говорю, что боль повсюду.
И льёт один и тот же Свет
Господь нам в разную посуду.

Свет, состоящий из огня,
прохлады, нежности и горя,
чтоб смог расслышать ты меня
и чтобы я с тобой не спорил.

-2-

Выйдет два стихотворенья,
может, два, а может, три -
из горенья и варенья -
из того, что есть внутри

черепной моей коробки,
а не выйдет - не беда.
Лишь бы горький ангел робкий
не оставил навсегда.

-3-

Р. Г.

Может быть, это к лучшему,
к некоему лучу.
Ночью читаю Тютчева,
прочего не хочу.

Вижу лезвие месяца,
жизни простую нить.
Хочется - не повеситься,
хочется - не винить.

Взглядом ведёшь по стенке,
по голубой едва,
кажется - видишь венки,
словно она жива,

и ничего тут такого,
и ничего, что зря -
Тютчев, стена, полшестого,
пятое декабря.

-4-

А может, вправду, смерти нет,
и я напрасно жду,
и бедный Афанасий Фет
не умирал в бреду,

чертей не видел по углам,
не сгинул, не угас.
За это я и пью Агдам
в сей неурочный час.

За то, что всё и всюду - вход,
светильники горят.
И не был в чашу горьких вод
подмешан сладкий яд.

-5-

Я помню дым отцовских сигарет
и самого, окутанного дымкой.
Отца уже давно на свете нет,
придёт пора - я стану невидимкой.

Но, Боже мой, доносится ответ
(а может быть, мне кажется ответом) -
вот этот дымный мартовский рассвет,
на слишком здешнем и на слишком этом.

Чуть-чуть снежка, присыпавшего двор,
чуть-чуть воркует голубь на карнизе,
а кажется, что это разговор,
которым он к себе меня приблизил.

Я разбираю странный альфабет
неместной речи, но до слёз понятной.
Я слышу: "Это Афанасий Фет -
проталин чуть дымящиеся пятна."

Я слышу: "Это Тютчев - облака
и цвет латунный раннего заката.
Я не любил поэзии, пока...
Я понял, что она не виновата.

Я понял, что единственный язык,
которым Тут и там соединимо,
её грачиный и вороний крик,
летящий там, не пролетевший мимо

унылого и скучного двора,
его белья и трепотни соседок.
И эта вся весенняя пора -
есть только миг, который крайне редок,

который смог вместить... Ты не поймёшь...
Я это сам не понимал. Но только -
на вашем свете есть такая дрожь,
что возмещает вашу неустойку."

-6-

Колокол в небе звонит,
мелочь звенит за подкладкой.
Кто нас с тобой извинит,
кто поцелует украдкой?

Видно, такие, как мы,
в школах, в кино, в магазинах,
видят лишь ангелов тьмы,
небо в кровавых рубинах.

Дальше хоть в ступах толки
суть непонятных претензий:
над потолком - потолки,
каждый другого железней.

Хочешь - пробить головой,
ради - не скажешь: награды?
Ради зари огневой,
кромки без всякой ограды.

-7-

У меня для тебя - лишь слеза
и зимой и весною и летом,
потому что луна-железа
истекает бессонниц секретом.

Нелогично, но Бога прославь -
не испытывай боли и страха,
из конверта достань и поставь
на вертушку прелюдии Баха.

Лёгкий треск из-под лёгкой иглы,
словно трещинки губ без помады,
словно тени и веточки мглы -
расшифровывать это не надо.

Ты и так всё поймёшь. Ля минор
смотрит взглядом усталым и нежным,
потому что ведёт разговор
с самым искренним и неизбежным.

Потому что он знает про нас,
знает всё, а не где-то и что-то,
потому что он - голос и глаз,
адвокат, тридцать три оборота.

Цас Хаан, 2017

Сертификат Поэзия.ру: серия 1765 № 131156 от 09.12.2017

4 | 3 | 1337 | 17.11.2024. 19:11:52

Произведение оценили (+): ["Алексей Борычев", "Корди Наталия", "Сергей Ткаченко (Amis)", "Константин Еремеев"]

Произведение оценили (-): []