Ржавеют буквы твои, поэт, - пустая собачья цепь.
Здесь нет ни железа, ни порта нет - одно лишь море и степь.
И тянет на выдохе ветер-певун напев кучевых племён,
и каждый курган, и каждый кавун - таврийским тавром клеймён!

Черкнув спросонок по кнопке «сброс», в планшет зазырнув до дна,
чумацкой ватаге кинешь вопрос: "Какая тут, братцы, страна?"
Но вскинется с воза рябой камуфляж, зубами лязгнет «калаш»:
- А ну, документы вынь и покажь! Ты наш? Чи, может, не наш?..

Бежим, мой ангел, зажав в кулачке чинарика чёрный жар,
отсюда, где вздулись в покорной тоске воловьи жилы чинар, -
туда, где смыт и в песке затёрт кротовый ход субмарин,
где лайнер в огнях, как турецкий торт, запудренный в сахарин!

Не будем печалиться над судьбой, мой ангел, взмыв поутру,
что не к чему чалиться нам с тобой в пустом Железном Порту,
где, ниже чаек и выше ворон, на палке одной струны
бренчит беспилотник по кличке «дрон», и воды под ним темны.