Моцарт листвы и Бетховен норд-оста...

Здравствуйте, Константин!

Спасибо за отклик и добрые слова!

Музыка, ИМХО, не имеет в момент звучания и восприятия географических привязок. Эмоциональные, ассоциативные – да, но не географические. Музыка Баха для меня величественна как  простор упомянутых равнин – не в силу каких-либо имперских заморочек, а в силу их (равнин то бишь) протяженности, неохватного пространства. Оно даёт ощущение Бога, как вертикаль готического храма, и ощущение Вселенной, Космоса, как «…Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, и звезда с звездою говорит…»  Это то, что я могу почувствовать сама. А верхнерейнские равнины для меня — абстракция, простите)))

Ваше замечание о диссонансе вполне правомерно как способ начать диалог, и вместе с тем в процессе восприятия в целом такие диссонирующие места могут быть не только поводом для частичного отторжения поэтического текста (если в целом доверять автору и принимать его), но и для освоения его. Разгадывать загадки подобных несостыковок восприятия для меня, например, может быть крайне интересным и продуктивным занятием и без всякого диалога с автором, тем более что часто мы лишены такой возможности. И ещё хочу отослать Вас к статье очень уважаемой мной Ольги Седаковой, где она говорит: «…Как ни странно, не все умеют читать стихи. Начинают с вопросов: а что это значит? – и, не находя ответа, бросают читать. Здесь требуется навык другого отношения со смыслом. Требуется не разбирать стих на отдельные «значения», а дать ему говорить с тобой во всей его цельности…» Если будет желание, почитайте, в этой статье, на мой взгляд, очень много интересного.

http://www.pravmir.ru/olga-sedakova-iz-pristupa-nebyivaloy-svobodyi/

Дорогая Ася Михайловна! Благодарю Вас за исключительно точное и чуткое прочтение! "Странноприимные пространства" – это пространства поэзии как таковой, пространства человеческого сердца, которое вмещает родину, природу, извечное стремление  к гармонии. С Вашего позволения, сошлюсь на О. Седакову, которую я в ответе на предыдущий комментарий уже цитировала: 

"Есть бездна попыток определить стихи и поэзию. Это, между прочим, не одно и то же. Тот же Маяковский, например, говорил, что любит стихи, но терпеть не может поэзию. Михаил Леонович Гаспаров, который мне эти слова Маяковского сообщил, заметил: «И я так же. А вы, наверное, наоборот?» Он угадал. При таком выборе я предпочла бы второе, потому что люблю поэзию не только в форме стихов: поэзию Рембрандта и поэзию Моцарта, поэзию прощания и поэзию памяти…

Поверьте, я имею в виду не то, что часто называют «поэзией» и «поэтичным», то есть нечто смутно красивое и сентиментальное. Я имею в виду что-то почти физическое, некий элемент мира, один из лучших и самых прочных его элементов. Я пыталась описать эту несловесную поэзию в очерке «Поэзия за пределами стихотворства». Наверное, это то, что имел в виду Лев Толстой, когда после смерти любимого брата писал в своем дневнике: да, всё бренно, обманчиво, всё преходит. Но что же остается? И отвечает себе: любовь – и поэзия. Само соединение в одном ряду двух этих бессмертных и необманных вещей, двух форм того, что сильнее смерти, говорит больше, чем любая попытка как-то определить поэзию или чему-то ее уподобить".

Кланяюсь, доброго Вам лета, Ваша.