Когда придёт моя пора

предстать, как есть, пред ясны очи,

я вспомню точно, что вчера

ещё грешил - и даже очень.

Не давит грудь. Глаза сухи.

И тело требует расплаты.

За все телесные грехи

душа, по сути, виновата.

Суду Небесному приснюсь,

пока ещё ему не предан,

пока земная боль и грусть

не стала ханжеством и бредом.

Придут свидетели из снов

и обнажат – и снимут кожу,

а там – яснее всяких слов –

покоя сектор не положен.

Так тело мучает себя,

не видя выхода иного.

И обостренья ноября

зима души укроет снова.

Но где же ты, мой белый снег,

сойди иллюзией прощенья.

И пусть потом весенний бег

смывает наши прегрешенья.