Сказка о мушкетёрах

            Персонажи и события вымышлены.

            Совпадения с реальностью случайны

            и не предусмотрены замыслом. Почти.

Часть первая

Жили-были мушкетёры,

Балагуры и бретёры,

В развесёлой стороне.

Воевали на войне,

Воевали на дуэлях,

И в роскошных во постелях.

Были битвы их лихи.

И писали все стихи.

Арамис писал изящно,

С ироничностью блестящей,

Склок подробных избегал,

Ду́рней словом убивал

Лишь одним, но очень метким.

Арамиса и субретки

Опасались не шутя,

Хоть и попками вертя.

Был Портос поэт изрядный,

Плодовитый и нарядный.

Воспевал пиры и горы,

рыбаков и сине море,

И в другом не отставал,

Часто очень воевал

С гастрономией. До слёз!

Был обжора наш Портос.

Граф Атос был башковит,

Аки тот заморский кит,

И друзей своих стишата

Поливая из ушата,

Дельные давал советы.

Да и сам писать при этом

Был сложившийся мастак.

Словом, жизнь была проста.

До тех пор пока однажды,

От духовной мощной жажды,

Не пришёл в страну парнишка.

Он читал запоем книжки,

Иногда стишки кропал,

Крайне редко унывал

И поближе быть хотел

К миру стихотворных дел.

Звался парень Д'Артаньян,

Был наверно из армян,

Или может из гасконцев,

Иль каких-нибудь чухонцев,

Да не важно кто он был,

Важно что в страну приплыл,

И судьбы произволеньем

Там осел на удивленье.

Ну и стал писать стихи

От веселья и тоски,

Умиленья и тревоги.

По душе пришёлся многим

Стиль его своеобразный.

Он поэт вельми был разный,

И читатель выбирал

Свой какой-то мадригал.

Или же сонет, иль рондо.

Быстро стал мальчишка модным,

И вошёл он в высший свет,

Словно вытянув билет

Лотереи судьбоносной,

Барышни порой несносной

И капризной, как волна

Иль неверная жена.

Первым новичка увидел

Граф Атос; он ненавидел

Местный строй на тот момент.

Был он как бы диссидент.

И в отличие от многих,

И трусливых и убогих,

Привечал он новичков,

Что страдали от тычков,

Или дружного молчанья,

Или злобных замечаний

Старожилов королевства,

Что своё хранили место

От нахальных чужаков.

Нрав в том месте был таков.

Было дело, если честно,

В виртуальном королевстве,

Что Поэзией звалось.

Там давненько повелось

Новичков в штыки встречать

И к порядкам приучать

Виртуальным, не живым,

Что идут от головы,

Не от сердца удалого,

Только от занудства злого

И былого "мастерства",

Словом - не от естества

Сложного или простого,

Вольного и молодого.

Похвалил Атос парнишку,

Подписал в подарок книжку,

И его талант признал,

И советов надавал.

Словом, вёл себя радушно,

Творчески и добродушно.

И Портос певца заметил,

И отметил, и приветил.

Наплевав на всех вокруг,

Стал он закадычный друг

Пофигисту и смутьяну,

Удалому Д'Артаньяну.

Часто вёл беседы с ним,

Интересно было им.

Арамис был дядькой сложным

Сдержанным и осторожным.

Он особо не спешил

С похвалой; пока решил

К Д'Артаньяну присмотреться.

Ну а тот пошёл резвиться,

Словно щен без поводка,

Что дорвался до снежка,

Выпавшего в январе

На просторном на дворе.

Но и Арамис однажды

Оценил стишок отважный

И, поцокав языком,

Подружился с новичком.

Часть вторая

Пасквилянты тут же взви́лись,

На гасконца ополчились,

И пошли его костить,

Вкруг него вражду растить.

Стало им до слёз обидно.

Как же так! Похвал не видно

В адрес их от мушкетёров,

Балагуров и бретёров,

А какой-то новичок

В их компанию прибёг.

В королевстве был Король.

Человек был пожилой,

То ли честный, то ли добрый,

Нёс король посильно образ

Власти в творческой стране

Что была себе вполне.

В мире ту страну любили

И частенько заходили

Почитать стихи и прозу

Люд и пьяный, и тверёзый,

Что средь разного паскудства

Выбирал стихов искусство.

Но верхушкой местной власти,

Был другой, уж вот несчастье!

Некто Серый Кардинал

Королевством управлял.

Был он набожным весьма,

Но не светлого ума,

Он пером скрипеть пытался,

Ан лишь скрип и получался.

У него гвардейцы были,

Всех упорно жить учили,

"Правильно" стихи писать

И под их дуду плясать.

Кардинал их прославлял,

Повсеместно выставлял.

Но подробнее об этом

Будет дальше по сюжету.

Раз гвардейцы Кардинала,

Не подумавши ни мало,

Над стихами Д'Артаньяна

Стали издеваться пьяно.

Как умеют только там,

Сообразно тем скотам,

Что из зависти и злобы

Расстрелять могли любого,

Думающего иначе.

Д'Артаньян им выдал сдачи.

Он боец был хоть куда,

Только вот одна беда -

Он в дуэлях соблюдал

Кодекс чести, и не знал,

Что противники его,

Не стесняясь никого,

Кодекс этот нарушали,

И клинки из звонкой стали

Побросав, хватали лом,

Вот такой вот был приём.

Против лома нет приёма,

Если нет другого лома,

Шпагой лома не сломать,

Как ни бей, ядрёна мать.

Наседала чернь упорно,

Да и лаяла позорно.

И нашёл бы наш юнец

Преждевременный конец,

Не вступись тогда Атос.

Он толпу в момент разнёс.

Метким словом и умом

Гопников смешав с дерьмом.

И Портос помог парнишке,

Надавав козлам по шишке.

Арамис на службе был,

Так бы тоже в бой вступил.

Или может не вступил,

Он на чушь не тратил сил.

Он стихи любил и прозу,

А вот эти все занозы

Словно и не замечал,

Больше в основном молчал.

Мушкетёры за победу

Выпили перед обедом,

А потом писать стишки

Разошлись себе дружки,

Позабыв про эту драку.

Но ведь не таков, собака

Кардинал, он злобный был,

И обиду затаил.

Ох уж эти мушкетёры!

Больно уж язык остёр их!

Обличают строй страны!

Кардиналу не верны!

Не считают совершенством

Скрип Его Преосвященства!

И решил коварный Серый

В этом смысле при́нять меры.

В тех краях тогда была

Поощрения шкала:

Кто поэт, кто не поэт,

Тот хороший, этот нет.

А для точного учёта

Там была Доска Почёта,

Где вывешивали всех,

Кто имел большой успех.

Это было в месяц раз:

Выставляли напоказ

Новые стихи поэтов.

И почётно было это.

Главна площадь королевства

И была тем самым местом,

Где мерцала та Доска.

И была тому тоска,

Кто на Доску не попал.

Он и плакал и стенал,

И писать пытался "лучше",

И блуждал как пёс заблудший,

И старался власти петь,

Лишь бы на Доске висеть.

К этому не все стремились,

Просто жизни веселились,

В поэтической стране

Были счастливы оне.

Но вот старый контингент

Очень уважал момент,

Чтоб в почёте оказаться

И собой полюбоваться.

А кому висеть, решал

Очень Серый Кардинал.

Ну и вот приходит время:

Поэтическое племя

Ждёт почётный приговор.

Нарастает разговор,

Кто-то даже делал ставки,

Словно в ипподромной давке.

Список вывешен. И что ж?..

Пробежала в массах дрожь.

Нету в списке мушкетёров,

Балагуров и бретёров!

Ни Атоса, ни Портоса,

Ни красавца Арамиса

Из троих - ни одного.

Сроду не было того!

Но зато висит смутьян

И мальчишка - Д'Артаньян!

Арамис и наш толстяк

Посмеялись: вот пустяк!

И, поздравив Д'Артаньяна,

За стихи взялися рьяно.

Часть третья

Время оченно текуче.

Все забыли этот случай.

Лишь Атос сошёл с ума.

Будто чёрная чума

Пробежала по уму

И склевала мозг ему.

Как же, на Доске Почёта

Нет Атоса! Уж его-то

Надо первого туда,

А кого ж ещё тогда!

Неужели сопляка?

Не дорос ещё пока!

Так коварный Кардинал

Дружбу подло испытал.

И не выдержала дружба,

Сослужила гордость службу.

Граф побушевал немного,

Толку нет; и он - в дорогу.

И в Страну Унылых Грёз

Эмигрировал Атос.

Д'Артаньян болел в то время,

Старых ран тугое бремя

Снова плющило его,

И не знал он ничего

Про войну Атоса с властью.

Оклемался - вот несчастье -

Друга больше нет в стране.

Будто пал он на войне.

Вояжировал с подругой

Арамис, не знал про друга.

А вернулся и сказал:

"Жаль Атоса, оплошал".

А Портос тогда напился,

Не на шутку огорчился.

Но попил денёк-другой,

И смирился. Он такой.

Не смирился Д'Артаньян,

Был у паренька изъян:

Не любил друзей лишаться,

И привык за них сражаться.

Д'Артаньян в поход собрался,

Мощно экипировался,

Перешёл через утёс,

И в Стране Унылых Грёз

Стал искать поэт Атоса,

Словно беглого бандоса.

И нашёл его по счастью.

Было тусклое ненастье,

Дождик меленький пошёл...

К другу парень подошёл:

"Сударь, как же это так?

Вы ведь вовсе не слабак,

Чтоб друзей бросать своих

Из-за глупостей пустых.

Не предательство ли, сэр?

Это как в СССР

Отрекались от людей -

Косо посмотри злодей.

Ну не вывесили вас

На Доску на этот раз.

Значит вывесят в другой.

То же мне, конфуз какой.

Это ведь не повод, граф!

Ну такой вот он удав,

Кардинал наш лицемерный,

С жаждой власти непомерной".

Но Атос смотрел печально,

И хранил Атос молчанье.

А потом сказал: "Мой друг,

Мне тут с вами не досуг.

На мои стихи запрос

У Страны Унылых Грёз.

Уважают регулярно.

И пускай стихи бездарны

В этой мусорной стране,

Но зато спокойно мне".

И писать продолжил вяло

Граф Атос, пиит усталый.

Д'Артаньян домой вернулся,

Погрустил и окунулся

В волны рифмо-новостей

Да в компанию друзей.

Собственно, таких гисторий

всевозможных категорий

Всюду ведь полным-полно,

И недавно, и давно.

Только вот что удивляет

И ничуть не окрыляет:

Как сомнительная слава

Может быть поэту главной

В поэтической стране.

Это непонятно мне.

Я там был, чего-то пил,

С Д'Артаньяном говорил.

Он сказал: при всякой власти

И при творческом ненастье

Человеком нужно быть.

И соплей не разводить.

А писать себе спокойно,

И вести себя достойно,

Пошлой славы не искать,

И друзей не предавать.

А Почёта эти Доски

Пусть штурмуют недоноски.

И почёта, в общем, мало

Быть гвардейцем Кардинала,

Но поэтом никаким.

Дай Господь здоровья им!

Доски лживого почёта

Могут обмануть кого-то,

Кто чужим умом живёт

И в прекрасном не сечёт.

Для хорошего поэта

Есть огромная планета.

Ведь Поэзия-страна

Всем читателям видна.

май 2017

Сергей Буртяк, 2017

Сертификат Поэзия.ру: серия 1666 № 127314 от 12.05.2017

2 | 6 | 1996 | 21.11.2024. 11:51:00

Произведение оценили (+): ["Челюканова Ольга", "Вячеслав Егиазаров"]

Произведение оценили (-): []