Вспомнишь. "Мне больно с тобою в разлуке",
Скажешь "пока я живой".
И повезёт за Великие Луки
дактиля слог гужевой.

Полем поедем, всё полем да полем -
по снегу или грязце,
где не свобода, а вольная воля
ставит клеймо на лице.

Слышишь, за речкою кони заржали,
чувствуя "сеча близка",
видишь, поют о своём каторжане
в душном нутре кабака.

Чуешь, огнём занялись занавески,
знаешь - Ходынка внутри
выплюнет кровью твоею довески
утренней сладкой зари.

И ощущаешь - разжалась и сжалась
невыразимая вслух
нежность, которая старая жалость
к судьбам церквей и старух.

Каждая церковь - почти старушонка,
вот и снабжает Господь
зимней колючей холодною пшёнкой
их интернатскую плоть.

Только, бракованным выйдя из чрева -
знаешь, и Он одинок,
раз, как ребёнком, и справа и слева
пишется гневный лубок.