Замерцали вдруг стихи, как в парче тугой волокна;

мимолётные штрихи вносит дождь в простор и окна.

Март кончается. Апрель шебаршит в аллеях парка,

оккупировала мель серебристая чуларка.

И роняет лепестки в сквер миндаль и на дорогу,

пьют прибрежные пески море, выпить всё не могут.

Алыча цветёт в саду, манит пчёл, как лад поэта,

я уже не пропаду, не сорвусь бродить по свету.

Как магнитом неким, нас вновь влечёт опять друг к другу,

от Фороса на Меллас мчится чаечная вьюга.

Средь барашков сейнера в порт спешат, волна – горбата;

даль вечерняя – сера, утренняя – розовата.

И обласкан солнцем день, ярок, самобытен, сочен;

листья свежие сирень обрела за ночь из почек.

Бесконечны и тихи ливни звёздных фейерверков,

и мои, средь них, стихи не боятся, что померкнут.

Так им дышится легко, так пекутся о поэте,

что я вижу далеко всё в мерцающем их свете…