Подборка в альманахе "Зоряна криниця", №4, за 2016-й год

Подборка моих стихотворений, опубликованная в литературно-художественном альманахе "ЗОРЯНА КРИНИЦЯ" (Звёздный колодец) №4, 2016 (город Покровск, Донецкой области, Украина).

 

ОЗАРЯНИН ОЛЕГ (Антонюк Олег Николаевич). Родился 1 января 1969 г. в городе Житомире (Украина), где и проживает. По образованию: инженер-электронщик. Автор двух поэтических сборников "Минуты тишины" (Киев, 2011) и "Письма лучшему другу" (Житомир, 2014). Неоднократно публиковался в многочисленных поэтических журналах и альманахах, таких как "АКМЕ", "Ковчег", "Отражение", "Облако", "От сердца к сердцу", "Киевская Русь", "Форум", "Юрьев день", "Провинция", "Каштановый дом", "Встреча", "Песни Южной Руси" и мн. др. Жанр: лирическая поэзия. С сентября 2016 года член "Международной Гильдии Писателей", Германия. Неоднократный участник и лауреат литературных фестивалей, конкурсов, премий.

 

* * *

Лето Господне. Сочные травы
Пёстрой тесьмой берега опояшут.
На мелководье у переправы
Вытянут лошади шеи лебяжьи.

Из лесу смачно запахнет грибами.
Трелью зальётся беспечная птица.
Станет старательно под небесами
Рыба ловиться да сено коситься.

Лебеди-лошади на водопое
Будут глядеть на рассветы-закаты.
И ничего их не побеспокоит.
И никого не забреют в солдаты.

Пусть ничего-ничего не тревожит
Этих лошадок у той переправы...
Помилосердствуй же, Господи Боже,
Небо над нами не сделай кровавым.

 

* * *

Когда придёт она, не унывай.
Ты ни причём, она ко всем приходит.
Лишь предложи ей водку или чай,
И без надрыва думай об уходе.

Когда придёт, пускай не известив,
Не дав закончить важное, большое –
Насвистывая простенький мотив,
Её приход не называй бедою.

Когда придёт; когда она придёт
К тебе легко; точнее, за тобою;
Будь благодарен за её приход
И не печалься любящей душою.

Когда она придёт в последний раз,
Который может оказаться первым,
Прими как избавление от дрязг;
Не умоляй простить, помилосердствуй.

Когда придёт, шумихе не в пример,
И за собою позовёт неслышно –
Не прекословь, она ведь лишь курьер:
Ты, наконец, понадобился выше.

 

МОЙ ЖИТОМИР

 

                  "...мой город, знакомый до слёз..."

                                                 Осип Мандельштам

 

Серый город, без выбора ставший судьбой.
Мне почти пятьдесят. Я всё время с тобой.

Я всё время в тебе. Будто выхода нет.
Фонарей твоих матовых призрачен свет.

Площадей полуночных звенящий набат.
Бег вдоль улиц пустых без оглядки назад.
 
А направь в подворотню опасливый бег:
Там застыл во дворах девятнадцатый век.

Там встают, как в кино из могил мертвецы,
Коммуналок лихих внеземные жильцы.

Город жита и мира. Да как бы не так!
Я на лбу ощущаю твой памятный знак.

А зарежешь однажды в ночи под ребро –
И на трупе моём так и будет тавро.

Что ж ты, город, опять хмуришь кущи бровей
Круговою порукой своих кумовей?

Что ж ты вновь ненасытным вампиром из ран
Тянешь редкую кровушку житомирян?

Не цепляет тебя список жертв и обид:
Кто тобою распят, кто тобою убит.

Ничего, не беда, доживу как-нибудь
Чтоб упасть на твою безразличную грудь.

Но пока отражён в стёклах этих окон,
Я, мой город, любить тебя приговорён.

 

* * *

Когда меня однажды призовут
На Высший суд и обратятся строго:
"Как жил, пока не очутился тут?
Что пел? С кем спал? Да не гневил ли Бога?"

Напрасно слов не стану расточать,
Пытаясь угодить архистратигу;
Храня пред ним молчания печать,
Я на весы свою поставлю книгу.

 

* * *

Моя душа, не знавшая обид,
Которую ночами боль не мучит,
Которой только Бог руководит
И только добрый помогает случай;

Моя душа, не помнящая зла,
Распахнутая без смущенья настежь,
Прозрачная, как шарик из стекла,
И ставшая души вселенской частью;

Моя душа, что манит, как магнит,
К себе всех тех, в ком чувств накал высокий –
Всецело только вам принадлежит:
Читающим сейчас вот эти строки!

 

* * *

Завидую божественным стихам:
Примерам абсолюта, совершенства;
Чей свет знаком царям и пастухам
В своём неоспоримом верховенстве.

За их непревзойдённость, простоту,
Граничащую с откровеньем Бога;
Способность достигать температур,
Лежащих за пределами земного.

За трепет сердца в каждой запятой,
Который разве что с любовью смежен;
За врачеванье мира красотой –
Завидую и тщусь ответить тем же!

 

* * *

Я иду, шагаю по планете,
О высоком рассуждая с Богом.
Но всё время возникает третий,
Часто нам переходя дорогу.

Я с Творцом нередко даже спорю,
Выясняя, кто за что в ответе.
Только понимать начну, как вскоре
Неуместно возникает третий.

Кто-то третий... Он везде, повсюду;
Он мешает жить, творить, влюбляться.
То заставит ныть, то мыть посуду,
То стрелять – невыносимо, братцы!

Вот опять он к нам подходит ближе...
Строго смотрит на меня Всевышний:
"Если хочешь ты Меня расслышать,
То предупреждаю: третий лишний!"

 

* * *

Сквер. Осень. Тризна по густой листве.
Стволы деревьев вычерчены твёрже.
Всё ярче в кронах проступает свет;
Злой ветер, бьющий по щекам наотмашь.

Холмы листвы, не преданной огню,
Наполнены пьянящим ароматом.
И дождь, идущий десять раз на дню,
Звучит прощальной мессой листопада.

Не слышен смех беспечной детворы,
Лишь близкой вьюги траурное пенье;
Как будто мир летит в тартарары,
И тяжело поверить в воскрешенье.

 

* * *

Увы, земных не хватит измерений
(их только три), ни чувств (их только пять),
чтоб описать ту ночь; тот куст сирени,
не устававший звёздочки ронять...
Уже к распевкам приступали птицы,
уже рассвет кровавил небосклон –
а я всё целовал твои ресницы,
их стрелами смертельно поражён.
Ты улыбалась – мягко, беззаботно,
увлечена фантазиями сна,
от всех печалей-горестей свободна:
не признаёт их юности весна.
Твоим дыханьем, запахом сирени
И вкусом тела – мёда с молоком –
я упивался всласть. Ласкал колени,
от близости пьянея... а потом –
в который раз! – пленённый, прикасался
губами к божествам твоих ресниц.
Коснувшись их, над миром подымался,
не ведая ни страха, ни границ.
Таких глубин любви и наслаждений
в ту ночь с тобой посмели мы познать,
что описать – не хватит измерений
(их только три), ни чувств (их только пять)...

 

СТИХОСЛОЖЕНИЕ

 

Умолкает день, себя истратив.
Вьются мысли, словно мотыльки.
Из реторты колдовской тетради,
Выкристаллизую я стихи.

Скрупулёзно, с тщательностью мага,
Подбираю к слогу нужный слог.
А не так – волшебная бумага
От неправды вспыхивает зло.

Если покривлю единой строчкой,
Обману случайной запятой,
Точку ли не там поставлю – тотчас
Загорится белый лист свечой!

Потому с усердием портного,
С точностью разящего клинка,
На бумаге оставляет слово
За словом умелая рука.

И коль буду в песне свеж и звонок,
Сердцем чист и разумом неплох,
Стих на свет родится, как ребёнок,
Полной грудью сделав первый вздох.