Он, играя со мной, по-отцовски был прост:
То подбрасывал в небо летуньей,
То на плечи сажал, как в седло – выше звезд
Золотисто сиявшей латуни.

А когда он в тоске гарнизонных суббот
Жадно пил поцелуи бутылок,
Я сидела с ним рядом всю ночь напролет,
Молча гладя колючий затылок.

А потом в неприглядных портретах зеркал
Незаметно он сравнивал лица,
Будто в разнице черточек ту вспоминал,
Для которой я стала убийцей.