Столько моря, воздуха и сосен,
столько лета в этом сентябре!
Ветер, как мальчишка, что несносен,
увязался следом во дворе,

обогнал, толкнув, на перекрёстке,
к набережной бросился вперёд
и теперь – отчаянный и хлёсткий –
никому проходу не даёт.

И уже – знамение свободы,
как победный стяг над головой –
молодости, водорослей, йода
хлынул пряный дух береговой.

Скидывай последнюю рубашку,
пляжные цветастые ремки,
чтоб с душой и телом нараспашку
у прибоя пенистой строки

замереть, вибрируя, вбирая
ритм, что упоительно знаком,  
и солёно-горький привкус рая
ощутить блаженно за буйком.


***

Сезон милосердной воды,
неделя её материнства,
когда проступают черты
по морю родства и единства.

Мы все здесь семья, кто решил:
чем хуже ненастное утро
других? Эликсир для души –
разгадывать пенные сутры.

И страстной заботы полна,
всех жён, и любовниц прелестней,
опять напевает волна
свои обережные песни,

И будешь рождён и крещён
на ветреном, сумрачном пляже,
и тень изначальных времен
на тело солёное ляжет


***

Южный город осенью суровой:
в сентябре как будто в декабре.
Воздух – влажный, шёлковый, сосновый –
собран ветром в серое гофре.

Под дождя накрапом невесомым,
под неумирающей сосной,
будто блудный сын родимым домом,
упивайся негой отпускной.    

Пляж дрожит в объятиях норд-оста,
кожу обжигают соль и йод…
Но внезапно – дерзкий, как подросток,
юный свет над бухтою встаёт,

и уже запела, зазвучала
горизонта линия вдали,
и за неизбывное начало
поклониться впору до земли.