Так шумело внизу, когда ещё тут не было ни Ялты,

                          ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так

                           же равнодушно и глухо, когда нас не будет.

                                                                                  А.П. Чехов

Ореанда. Вдоль берега ходят дельфины, и мы

восхищаемся ими. Вершина Ай-Петри – в тумане.

Новой церкви священник хлебнул и сумы, и тюрьмы,

и поэтому верят ему, как себе, прихожане.

Земляничник библейский растёт среди скал на горе

Ай-Никола, ветвищи – сплетенье удавов и арок.

Лезть на скалы охотников мало по этой поре,

потому что январь для туристов в Крыму – не подарок.

Мы с подружкой моей обожаем все эти места,

и на Царской тропе нашей встречи отмечена дата.

На Крестовой горе вбиты кольца пониже креста,

чтоб причаливать лодки, здесь море плескалось когда-то…

Стало пасмурно, тучи сгустились, пора и домой,

подались к Ай-Тодору дельфины с дельфиньей сноровкой:

на крутых серпантинах «Жигуль» несдающийся мой

иномарку, играя, обходит, как божью коровку.

Мы из Ялты своей скоро снова приедем сюда,

тянет душу на волю, ей в городе тесно, что в клетке.

Так приятно смотреть на идущие в море суда,

и вдруг вспомнить, что Чехов бывал в этой самой беседке.

Он её описал в знаменитом рассказе, он здесь

был не раз, его образ всегда в месте этом витает;

в небе сером ещё горизонт растворился не весь,

и его штрихпунктирная линия в сумерках тает.

Я могу этой темы подолгу раскручивать нить,

для меня, безусловно, А. Чехов – писатель из первых,

да и с новым священником надо бы поговорить

о душе, об Отчизне, он многое знает, наверно…