Тихо речка Водопадная журчит,

отжурчали с нею лучшие года,

этот город ну ни в чём не нарочит

и таким пускай останется всегда.

По-над речкою каштаны здесь цвели,

у платанов был изысканный наряд;

ходят чайки возле устья на мели,

пьют водичку и над морем вновь парят.

Как любил я посидеть у Боткин-стрит

в сквере маленьком, где рядом домик твой,

купа каменных дубов в глазах стоит

до сих пор с вечнозеленою листвой.

Но деревьям вековым пришёл конец,

против власти не попрёшь – у ей печать! –

посмотреть с фасада – истинно дворец! –

вырос Центр торговый – денежки качать!

Кто хозяин? Депутат, твердят, крутой,

все лазейки – для него – и все пути.

Этот город был любовью и мечтой,

этот город стал чужим, как ни крути.

Ялту тоже погубил «Троянский конь»,

он под Набережной скрыт, коллектор тот.

Козырьком приставлю я ко лбу ладонь,

чтобы лучше рассмотреть тот хитрый год.

Реконструкция, мол, центра, мол, прогресс,

гроссколлектор – вот Данайские дары,

и ворвался в Ялту нуворишей бес,

влез и в парки он, и в наши влез дворы.

О, стройбандам он сигналом стал, – мол, старт! –

архитектор тут как тут, гуляет, лих.

Власть имущие скрывают много карт,

потому что все краплёные у них.

То и счастье, что речонка всё журчит,

говорок её всё слушает прибой.

Этот город ну ни в чём не нарочит,

да не все к нему с открытою душой…