Предсказание

   
...
Четыре года (как отрезало ножом)
ползет и извивается ужом,
роняя тебе под ноги цветы
из самой запоздалой пустоты
 
Теперь терзай его, калечь, остатком зли
чтоб эти руки их возвысить не могли.
Не оживить их, уж поверь, не оживить,
когда в остатке порванная нить

дороги - где в ухабах колея
такая же, как боль, сейчас твоя:
(от копоти полос визжащих шин)
А ты дыши, прошу тебя, дыши…

В палате белой ты очнешься вдруг
где мир, как циркуль, замыкает круг
в тебе ссужая равновесье сил
того, чего бы я и не просил:

чтобы почувствовать, как тяжела рука,
как рана эта стала глубока.
И как, пытаясь разорвать, сей круг,
ты ищешь одиночество, мой друг.

А за окном удушливый июль
лишь оголил растерянность твою
теперь ты знаешь, чем благодаря,
мест не хватает пустырям и звонарям.

Рука не дрогнет, колокол – молчи,
сгорая бабочкой над пламенем свечи,
в уснувшем доме, за дождем в окне,
роняя слезы, но не обо мне,

заплачет август ближе к сентябрю
в просроченном прозрении «люблю...».
И жизнь покатится к обрыву колесом
туда, где каждый камень невесом.

Невиноватая! Прости себя! Прости!
И не пытайся камень пронести
не тяжелей он, уж поверь, не тяжелей,
когда ты постучишься в мою дверь.

Я буду тем же виноватым подлецом
стоять напротив с каменным лицом,
не зная как в себе преодолеть
молчание - похожее на смерть.