Встречай меня, Батый!

Прекрасно!

L+

Р.М.

Как и все у Вас - мудро и прекрасно, Виктор!

Только "ничто" - слитно.

Когда-то Вы говорили, Ваши книги где-то "осели" по пути к Вам. Какова их судьба? М.б., уже где-то есть в продаже, хотелось бы читать Вас с листа. )

здравствуйте, Виктор! иногда читаю, увы мне... читаю, что видимо (больше, что не-видимо); грешить не стану - сама такая, но тут угнездилась ненадолго...

благодарю, Виктор, вижу...

ю.

Поскольку на всеобщем обсуждении - не волнуйтесь, я вас не преследую.

Мне просто интересно, откуда в аду - а Батый несомненно там встретит ЛГ - конина с молоком? Убийц ведь жарят на сковородках.

Оценку не могу поставить, ибо не вижу здесь оригинальной мысли, всё очень вторично.

Г-н Шехтман, не надо так злиться, мне очень не хочется тратить время на перепалку с вами. Вы же филолог, значит, вам - виднее. Полемичны, так полемичны. Я ничего за литературу не знаю, а понимание поэзии у нас с вами, к моему несчастью, разное. Мне не представляется интересной и нужной полемика с Есениным, или что-то ещё подобное, тем более, когда я уже читал горы точно такого же толка. Не ругайтесь, пожалуйста.

А партбилет сдайте, доведёт до цугундера.

Это, конечно же, геополитическая мистика. Какой нам предъявлен архетип? Образ Батыя, изнемогшего в борьбе с обескровленной православной Русью, в свою очередь защитившей Европу от ужаса, ведь в планах завоевателя был сам Рим. То есть, когда мы слышим "Батый" - вспоминается не какая-то запредельная жестокость кочевников, а транслируемый смысл = "защитили Европу", вот поэтому они и жируют сейчас, они нам должны. Еще раз. В стихах нет слова "Европа" и "защитили", но автор вполне сознательно обращается к "Батыю", зная, какие именно ассоциации возникнут у читателя. Тут г-н Шехтман что-то говорил о некой "полемике" с Есениным. Да, первая поэма Есенина была о богатыре Коловрате, о разорении Ордой его родной Рязанщины. Далее идёт отсылка к Блоку, мол, скифы мы, азиаты, это у нас в сердце. Верней не у нас, а у лирического героя. Кстати, говорить о монгольском войске "рать" в литературе не принято. Так говорят о русском войске. Возможно, это не ошибка автора.

— Встречай меня, Батый! Я тоже ем конину,
И так же пью кумыс алтайских кобылиц!
Меж нами нет вражды, союз наш крепко смочен
Кровавою слезой близ русских берегов.
Мой узкий глаз остер

Что это значит ещё? Почему это нам нечего делить, и откуда вдруг неожиданное прощение агрессора? А вот не только за давностью лет. А потому, что где эти завоеватели? Ах, да это же мы сами, "узкий глаз" ЛГ об этом моргает, как заведённый. Монголо-татар нет, они исчезли, растворились в пляшущих языках пламени и, очистившись огнём, воплотились в нас, современников ЛГ. Об этом подробно пишет евразиец Гумилёв. Мы есть, а их нет. Мы победили. И Европа есть, а их нет. Благодаря нам, русским. И если с самими собой "делить" нечего, то с Европой есть чего. Например, Украину (хотя это и есть - сами с собой, внатуре), или - в более широком смысле - географические зоны политического влияния. Итак, обратимся к арифметике: 1237+700 будет 1937 год. Год сталинских репрессий. То есть Батый это типа Сталин. Предлагается замириться с этим, мол, "мы уже не те".

  но ножик мой заточен
Для мирного труда, не более того.
...
Отстроилась Рязань – не сдвинешь, не уронишь.
И, сидя у огня, где ем твое и пью,
Я знаю: коль усну – ты мой кадык не тронешь,
И если ты уснешь, тебя я не убью.

Ныне Рязань знаменита не как родина приблатнённого поэта Есенина, а расположенным в ней десантным офицерским училищем. Там как раз обучают, как "небольно резать" людей. И сколько бы автор ни уверял читателя, что ножик заточен только для мирного труда - в этом нужно усомниться. А какой-такой существует мирный труд для ножа? Колбасу резать? Торт? Вот именно. В представлении автора это делить, но не с "Батыем". Ибо с ним мы друзья закадычные.

(будет продолжение)