Если мне тяжело и тоскою мне душу сожмёт,

выйду я на балкон: резвых ласточек носятся стаи,

пчёлы падают в банку, где золотом светится мёд

и жужжат от испуга, но вылететь сил не хватает.

Так и мне не хватает той пушкинской лёгкости в стих,

той силищи его, что влечёт нас к рифмёшкам, как сводня;

я вчера развлекал двух приезжих симпотных чувих,

да, видать, перебрал, потому и тоскливо сегодня.

Гляну вправо: Ай-Петри видна над горой Могаби,

воробьи под балконом затеяли шумную свару,

с летним днём разыграю я, видно, нехитрый гамбит,

принеся ему в жертву прогулку с утра по бульвару.

Нагуляюсь ещё! Лето в Ялте не знает конца!

Взглядом дворик с балкона влюблено и нежно окину:

баба Маня на лавке сидит целый день у крыльца

и подружкам моим что-то шепчет ехидное в спину.

За аллеей, за сквером ворчит незлобиво прибой,

рядом с банкою мёда слегка перезревшая груша,

обнажённых девиц предлагает шикарный «Плейбой»

и бокал «Каберне» расслабляет зажатую душу.

Что ещё тебе надо? Чего не хватает, балбес?

Ну, какое такое себе напридумал ты горе?

В этом городе столько высоких и чистых небес!

В этом городе столько бескрайнего синего моря!

По бульвару гуляют счастливые люди вполне,

я тоску забываю, я полон и силы, и планов…

За аллеей, за сквером по летней весёлой волне

яхта славно летит, чуть касаясь верхушек платанов…