Ветер с гор отутюжил залив наш похлеще катка,

гонит к берегу рыбу, и этим снискал он известность;

моложавая баба торгует картошкой с лотка,

и её весь квартал уважает за бойкость и честность.

И уже не зима, но ещё и, увы, не весна,

мир объят ожиданьем весёлых деньков и азарта;

в убегающих тучах скользит и ныряет блесна –

это солнце февральское радует нас перед мартом.

А миндаль отцветает, роняя, как снег, лепестки;

я желаний своих не берусь разобрать без пол-литра;

с каждым днём всё теплее и ярче ложатся мазки

на картину души, удивляя своею палитрой.

И она оживает, картина души, и живёт,

грусть пропала в оттенках, ещё бы ей света поддать бы,

кот домашний исчез, обыскались, волнуясь, и вот

появился помятый, пожёванный, видно, со свадьбы.

Но ещё не весна, хотя точно – уже не зима;

я брожу возле дома в надежде, что скоро ты выйдешь;

я опять от тебя, как два года назад, без ума,

неужели сама ты безумие это не видишь?

Неужели сама ты забыла те славные дни,

поцелуй тот в аллее, он губы ожёг, словно перцем,

в целом свете сейчас мы остались, наверно, одни,

кто не смог разобраться с влеченьем, возникнувшим в сердце.

Ветер с гор раскачал кроны голых, как суть, тополей;

я пишу о любви, не заботясь ничуть о помарках;

пахнет прелью весенней из полупрозрачных аллей,

и дрозды голоса свои пробуют в скверах и парках…