За плотным и белым пропала моя синева,

надёжно укрылась, и занавес до полу спущен.

От взглядов навязчивых дальние райские кущи

поди устают, прилипают чужие слова.

И свет негасимый, как день, закрывает глаза,

и тени ночные прохладой ложатся на веки,

земля суетлива, как будто пришел на вокзал,

и мусору много в вокзальном живом человеке.

А дворника нет в белом фартуке, дворника нет.

И люди как дети, к окружностям редкого света

пустых фонарей прижимаются. Где ты, в огне

заката разверстое небо? и путь нам неведом.

Просторней и ярче, однажды является вновь,

ну право — как дети! любуются светлым и свежим.

За синею далью простёрт, недоступен и нежен,

и пусть не про нас он, но ведь про любовь, как в кино.