Слюдой сверкая, зазмеился снег.

На проводах повис и на ресницах

Махровый иней.

И на магазине,

Над дверью той, где надпись "Провиант",

Нарос куржак - волшебный фолиант,

Оставленный Всевышнею десницей.

Прочь от греха прохожих гнал мороз.

По улице, как стайки злобных ос,

Машины пролетали. Под ногами,

В искрящуюся пыль земной коры,

Метаясь и летя в тартарары,

Как в чёрную дыру, скрывалось пламя

Стеклянных звёзд. Тавда провинциальная:

Лубочная, дымящая, зеркальная -

На ёлочных шарах в черте музея

Раскачивалась, грезя Мангазеей...

Давил Борей. Под ледяным дыханьем

Вдруг разом зацвели кусты акаций.

Несчитанным числом протуберанцев

их ветви полыхали. Трепетаньем

Прозрачных крыльев выглядел огонь их,

И был ещё на коконы похож он,

Рождающие бабочек зимы.

Крепчал мороз. Мороз крепчал, а мы,

За руки взявшись, замерли у окон,

Забыв о всех картинах посторонних:

Жемчужной вербой перед Рождеством

Акации светились чудотворно,

И даже счастье было не притворным,

Хотя казалось чьим-то колдовством...