Увы, земных не хватит измерений
(их только три), ни чувств (их только пять),
чтоб описать ту ночь; тот куст сирени,
не устававший звёздочки ронять...
Уже к распевкам приступали птицы,
уже рассвет кровавил небосклон –
а я всё целовал твои ресницы,
их стрелами смертельно поражён.
Ты улыбалась – мягко, беззаботно,
увлечена фантазиями сна,
от всех печалей-горестей свободна:
не признаёт их юности весна.
Твоим дыханьем, запахом сирени
И вкусом тела – мёда с молоком –
я упивался всласть. Ласкал колени,
от близости пьянея... а потом –
в который раз! – пленённый, прикасался
губами к божествам твоих ресниц.
Коснувшись их, над миром подымался,
не ведая ни страха, ни границ.
Таких глубин любви и наслаждений
в ту ночь с тобой посмели мы познать,
что описать – не хватит измерений
(их только три), ни чувств (их только пять)...