Возвращение к скрижалям. 3. Разноголосица. 4.Идеология.

3.Разноголосица

3-й венок короны сонетов из книги "Гирлянда"

Multi sunt vocati, pauci vero
electi (лат.)
Много званных, но мало избранных.
(Евангелие от Матфея)


1

На поддоны и вымост подовый,
на стальные листы и кирпич
положу, как коренья и дичь,
как крутую замеску для плова,

заготовку в большой и махровый
нашпигованный рифмами спич.
Пусть смакуют москвич и томич,
и омич, и шофёр из Тамбова.

Перепутавши красный с зелёным,
я с автобусным местным талоном
влез под венчик троллейбусных дуг

и столкнулся с тамбовским законом.
Вот, припомнив тот давний испуг,
насыпаю сырьё — первозвук.


2

Насыпаю сырьё — первозвук
и боюсь изначальной ошибки,
а достанет ли к этой посыпке
однозвучных стыкующих клюк.

Строчка строчку потянет, и вдруг
лексикон скособочится в хлипкий,
уж никак не от сказочной рыбки,
а до дна опустелый сундук.

И, однако, усядусь под липкой,
порифмую, в сердцах и с улыбкой,
про себя и бубня, как индюк.

А взглянул: под любым эвкалиптом
жмутся кучки подобных пичуг
и у множества тиглей вокруг.


3

И у множества тиглей вокруг,
у каминного пламени в холле,
у костров на опушках и в поле
греют кисти старательных рук

громогласный поэт — политрук,
петушок в политической школе,
и горлан романтической воли,
и усердный келейный клобук.

Самой тёплой выходит консоль
у нежадных на сласти и соль
комплиментщиков жёнам и вдовам.

Те и девичий знают пароль.
А у топок, у самого зёва
держат жар псалмопевцы — Шишковы.


4

Держат жар псалмопевцы — Шишковы.
Ставят опыты, кто и верней
и понятней для новых ушей
извлечёт несуетное слово

из античной и средневековой
оболочки. Из груды костей
трансформаторы древних идей
экстрагируют гены живого.

Сумароковский с братией спор
и державинский пыл и напор
воскрешаются снова и снова.

Оживляется древний узор.
Но не любят манеры дедовой
Безыменские и Щипачёвы.


5

Безыменские и Щипачёвы
то бабахают около бухт,
то лелеют неопытный слух
возведением в образ святого

сострясателя старой основы.
Уж не знаю, в котором из двух
ярче виден лирический дух
партбюро и рабочей столовой.

На торговом дворе Безыменских
созерцал я поэта в степенстве
пиджака и непродранных брюк.

Знал его комсофлотские песни,
да не знал, под какой они стук
ублажают вождей и подруг.


6

Ублажают вождей и подруг!
Из немалого списка кумиров
в пестроте изобильного мира
их избрали акын и ашуг.

Безразлично, что север, что юг,
пёстрый запад, восточная лира —
воспевают короны, мундиры
и пыхтят от любовных потуг.

Восхваление страсти и власти
обещает реальное счастье
и страхует от лишних докук.

Набивается всяческой масти
(разделить августейший досуг)
легион Аполлоновых слуг.


7

Легион Аполлоновых слуг
осаждает Парнасские склоны,
врассыпную и общей колонной,
напрямую и делая крюк.

Тут Сократы словесных наук,
но в героях среди легиона,
лишь не шедшие общим прогоном,
отыскавшие собственный звук.

Прожурчав в унисон соловьям,
рядовое сливается в шлам.
Пышет вздутое вихрем суровым.

Жгла Цветаева, жёг Мандельштам.
Маяковский вдвоём с Гумилёвым
состязаются как сердцеловы.


8

Состязаются как сердцеловы
вдохновенный и смелый порыв —
и пустой плотоядный позыв,
вызов смерти — и всхлип пустяковый,

лик героя, достойный Кановы:
Прометей, Ильмаринен, Сизиф —
и изнеженный в холе калиф,
оратория - и босанова.

Повороты словесной игры
прихотливы, случайны, пестры.
Не ковчег. Не тесно. Не по паре.

На подъёмах Парнасской горы
предостаточно всяческой твари.
Стихотворная снедь — на базаре.


9

Стихотворная снедь на базаре —
нет дороже. Милей не найдёшь.
Нет дешевле — бери ни за грош.
Сто загадок в словесном товаре.

Разжужжался летучий комарик.
Расшумелась высокая рожь.
Ненароком и сам запоёшь
и товарищу песню подаришь.

Где бы ни был, куда бы ни шёл,
в детстве, в зрелости, весел и зол,
песня — в помощь, взбодрит, не состарит,

награждает гудением пчёл,
мощным ливнем в душевном пожаре,
мелочёвкой в расписанной таре.


10

Мелочёвкой в расписанной таре
обернулась вся масса словес,
поступивших в разлив и развес
на раздачу в постбрежневской сваре.

Носорогом навстречу сафари,
сокруша догматический пресс,
разыгрался горячий протест
и, стреножен, смирился в амбаре.

Монотонность предписанных гимнов
сметена пестротою старинных
и новейших хоралов и слав.

Был гвоздичник. Запахло жасмином.
И посыпались вдруг, замелькав,
леденцы на шарап для раззяв.


11

Леденцы на шарап для раззяв —
вольный выбор, обильная гласность.
поглощай анекдоты и басни.
окружайся эскортом шалав.

Наделённые массою прав,
мы сквозь пальцы глядим на опасность:
разбухая, до площади Красной
дотянулся нацистский анклав.

Так, глядишь, и под бодренький марш
обратим демократию в шарж,
запалим и удушим в пожаре.

Вот и слушаю песенный фарш
в непроцеженном репертуаре,
сам в певучем ударе-угаре.


12

Сам в певучем ударе-угаре
в продолжение строгих времён
монотонным хорам в унисон
препослушно бряцал на кифаре,

регулировал гриф на гитаре,
подправлял неестественный тон,
ретушировал взвизги и стон
и сомненьем себя не мытарил.

Пел да пел, а другие хористы
из прославленных, видных и истых,
капельмейстерский кризис прознав,

замышляли шампанистый выстрел
для финала: струю в архитрав
и в сумбур беззаботных забав.


13

И в сумбур беззаботных забав,
как рефрен, залетают гранаты.
Жал Хуссейн. Расширяется НАТО
и готовят ракетный пиф-паф

предводители тёмных орав.
Вот сиди, подводи результаты:
девальвация, кражи, растраты,
а всеобщий достаток дыряв.

А виновник утруски-усушки,
как всегда, не иначе как Пушкин,
длиннонос, рыжеват, кучеряв.

Идеологов ловят за ушки.
Так и я в уличающий тяв
добавляю звенящий состав.


14

Добавляю звенящий состав
прямо в шихту для будущей плавки.
В картотеке готовы заявки.
О заказах гудит телеграф.

В куче лома кайло и бурав,
кулачки, торсионы, оправки.
Погоди, побежит по канавке
всё, что ныне пошло в переплав.

По весне с пробуждением верб
обновляются гимны и герб,
а поэтому кто ж застрахован:

всё там ляжет: и молот, и серп,
и воскресший орёл двухголовый —
на поддоны и вымост подовый.


15

На поддоны и вымост подовый
насыпаю сырьё — первозвук.
И у множества тиглей вокруг
держат жар псалмопевцы — Шишковы.

Безыменские и Щипачёвы
ублажают вождей и подруг.
Легион Аполлоновых слуг
состязаются как сердцеловы.

Стихотворная снедь на базаре
Мелочёвкой в расписанной таре,
леденцы на шарап для раззяв.

Сам в певучем ударе-угаре
и в сумбур беззаботных забав
добавляю звенящий состав.

1999-2000 гг.

4.Идеология

4-й венок короны сонетов из книги "Гирлянда"

Мens agitat molem (лат.)
Мысль движет материю (Вергилий)


1

Добавляю звенящий состав
в суету и невнятицу буден,
а в ушах несмолкающий бубен:
телефон, телетайп, телеграф.

К микрофонам и пультам припав,
из укрытия станций и студий
канониры идейных орудий
будят Керчь, Кострому, Кокчетав.

А моя бубенцовая речь —
не будильник, не гонг, не картечь,
не зовёт от забот и сомнений,

просыпается в жадную печь.
Слог за слогом, как стебли растений,
перепутавшись тают в мартене.


2

Перепутавшись тают в мартене
отголоски прошедших эпох,
ядовитый шрапнельный горох
опровергнутых жизнью учений.

Чередою сплошных наваждений
с дымным шлейфом, заразным, как чох,
прогорит подстрекательский мох,
пища смут и локальных движений.

А ведь сбылся недобрый прогноз:
необъятный имперский обоз
развалился на трудной ступени.

На трибунах раздрай и психоз,
а в моей опроставшейся жмене
трепыхание стихотворений.


3

Трепыхание стихотворений —
на замену логических схем
и крутых философских систем,
доводивших до вспышек мигрени.

Потускнели масштабные тени.
В обсуждениях жалящих тем
позабылись почти насовсем
мощный Маркс и безудержный Ленин.

Мировой исторический подвиг,
низведённый наследным отрёбьем
с круч вулканов до сточных канав,

заклеймлён и оплёван сегодня.
В утешенье — «Кармен» и «Фальстаф»,
«Стенька Разин» и песни Пиаф.


4

«Стенька Разин» и песни Пиаф
через разные щели и дверцы
в смутный час прорываются в сердце,
что ни песня, то луч — звездоплав,

и уносит, с собою зазвав,
может сплавить толпу разноверцев
мощью собственных вольтов и герцев,
как не сплавит смолу автоклав.

Завихрения страстных мелодий,
пестрота изощрённых просодий
обовьют, оцепив и обняв.

В тон напевам и русской природе,
незабудки да ландыш собрав,
приплетаю к букетам купав.


5

Приплетаю к букетам купав,
уязвлённый в непонятом чувстве,
изъявления искренней грусти.
Ах, Гянджа, Фергана, Берислав —

города за порогом застав!
Тут барьер и таможня, там бруствер.
Потерялось днепровское устье.
Стал чужим Измаильский рукав.

Здесь распалось, в Европе сошлось.
Странно резать единую ось,
исходя из разумных стремлений.

Захотелось победствовать врозь.
А на память — букеты сирени,
сожаления, ропщи и пени.


6

Сожаления, ропщи и пени.
Не стерпеть — по живому дробят.
Как бы славно закончить разлад!
Ежедневно смотрю в бюллетени.

Переменная копотность прений,
а разбитые звенья скрипят.
Где ж лекарство, чтоб вытравить яд?
В феррохроме, в сурьме, в молибдене?

Учредят монархический трон?
Доканают злосчастный Сион?
Расстреляют другие мишени?

И сложились в бедлам и трезвон,
в мельтешение диких решений
все зигзаги моих настроений.


7

Все зигзаги моих настроений
вырастают из стольких причин,
что не смерят ни пуд, ни аршин,
и ни градус, ни рубль не оценят.

Нужен свежий берёзовый веник,
чтобы сбить треволненья и сплин.
Жёсткий веник нежнее дубин
и полезнее для поучений.

У меня бы в чести и фаворе
был рачительный школьный историк,
чтоб вбивал да вбивал, как устав,

с непреложностью фактов не споря,
в память юных пижонов и пав
гнев Цусим и восторги Полтав.


8

Гнев Цусим и восторги Полтав!
Верность в дружбе — основа викторий.
Поражения — поводы к ссоре.
К неудачам плюсуется штраф —

бунт окраин с парадом булав.
Дайте волю в кремлёвской конторе
самозванной беспринципной своре —
вспухнет перечень микродержав.

Всероссийский корабль поюлил
вкривь и вкось без руля и ветрил,
изувечен от гонок и давок.

Ремонтёры выходят из сил,
рассылают легавых и шавок
для подбора крепящих добавок.


9

Для подбора крепящих добавок
в смятый корпус железных идей,
задолблённых с отроческих дней,
составляю реестры заявок.

Роюсь в пачках технических справок,
тереблю многомудрых людей.
В макраме скороспелых идей
светят петли старинных удавок.

При развязках тугого узла,
в состязаниях блага и зла
не уйти от решительных ставок.

Разбираюсь: какая взяла?
Натыкаюсь на оспины явок.
патрулирую книжный прилавок.


10

Патрулирую книжный прилавок,
превращаю жилище в музей,
склад газет и журнальных статей
и — увы! — не о пользе пиявок,

не о дружбе цветов и козявок,
о разгуле идейных страстей.
Вот бы мне, как иной книгочей,
ворковать от прикольных забавок!

Отчего-то о судьбах империй
в размышлениях тужится череп,
будто там завертелся бурав.

Рассуждаю о духе и вере,
над холмами томов недоспав.
Реагирую зло и стремглав.


11

Реагирую зло и стремглав,
а в запасе всего лишь трюизмы.
Верный опыт сведён в афоризмы:
«Краше рая прохлада дубрав».

«Сладок воздух росистых отав».
«Нет предела милее отчизны».
«Наступай, не страшась укоризны».
«Одолел — так и думай, что прав».

Безусловная мысль коротка,
как внезапный порыв ветерка,
и не любит изъятий и вставок.

Слово — капля, а в связке — река.
Вот ныряю без маски и плавок —
обретаю искательский навык.


12

Обретаю искательский навык,
добываю едучую соль.
Постигаю реальную роль
кафедральных престолов и главок

и лиричных Наталок Полтавок
в единении мыслей и воль
при вхожденье в иную юдоль
через дым и огонь переплавок.

Взвешу трусость, измерю гордыню,
а стремлюсь к золотой середине
меж заслугой и манной халяв.

Жду удачи в плетёной корзине.
Запою и станцую,сыскав,
и добыча не прячется в шкаф.


13

И добыча не прячется в шкаф,
ни в подвалы, ни в скрыни, ни в риги.
Вся затем, чтобы выстроить в книге
то, что выплавлю,перемешав,

чтобы чёткая правильность граф
не служила лжецу и сквалыге,
чтобы разум катил на квадриге,
но продумывал каждый параф.

Узловые опоры созвучий —
будто кочки в трясине зыбучей,
самородки в кромешности лав.

Уповаю на труд и на случай.
Торжествую, найдя и подняв.
Струйки строчек связуются в сплав.


14

Струйки строчек связуются в сплав,
отражение подлинных фактов,
направление будущих трактов,
утверждение подлинных прав.

На целебных корнях настояв
сладкий сок разрешённой загадки,
разолью квинт-эссенцию в кадки.
Веселитесь Нюф-Нюф и Наф-Наф!

Прилетят голубки и голyбки.
Заработают медные ступки
для толчения пряных приправ.

Так и грежу: в тяжёлые кубки,
запасённую ёмкость подав,
добавляю звенящий состав.


15

Добавляю звенящий состав.
Перепутавшись тают в мартене
трепыхание стихотворений,
«Стенька Разин» и песни Пиаф.

Приплетаю к букетам купав
сожаления, ропщи и пени,
все зигзаги моих настроений,
гнев Цусим и восторги Полтав.

Для подбора крепящих добавок
патрулирую книжный прилавок,
реагирую зло и стремглав.

Обретаю искательский навык,
и добыча не прячется в шкаф.
Струйки строчек связуются в сплав.

1999-2000 гг.

Владимир Корман, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 116676 от 11.12.2015

0 | 0 | 1419 | 25.11.2024. 14:32:28

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []