В реку первой любви мы входили из разных потоков
По веленью судьбы, убегая с последних уроков, –
На которых философ, сжигая кораблик бумажный,
Намекал о любви – той, в которую входят не дважды.

А мы тупицы втихомолку,
До поздней ночи,
Презрев труды спасительного толка
В кругу порочном,
Входили в нашу реку – очень даже
Разнообразно,
И нам потерей
Не казалось страшной
Понятье «разум».

А философ твердил: «Проморгаете жизнь остолопы!»
И Кратилом морил – мудрецом допотопной Европы;
По затылкам стучал двухпудовым трудом Фейербаха;
И кораблик сжигал, называя иллюзии – прахом...

А мы, как шарик винни-пуха
В пустой горшочек,
Входили в нашу реку – друг за другом –
Из разных точек.
И выходили – в бурном раже
Разнообразно,
И нам наивным
Не казалось страшным –
Утратить разум.

А философ нас ждал – из когорты не гордых последний,
Руку каждому жал: «Видел сон, – говорил всем, – намедни!» –
И рассказывал притчу о блудном евангельском сыне;
А потом… Беатриче! – родник в человечьей пустыне.

И мы – корабликом бумажным
В мир Алигьери, –
В любовь, в которую не дважды…
Вошли! Сгорели!
Пылали долго и поныне,
Сквозь тьму и смуту,
Нас греет во вселенской стыни
Дух той минуты.