Сатанинский закат
стал отчётлив, как почерк Сарьяна,
ненавистен мне мат
двух путан, заскандаливших спьяна.

Начинает штормить.
Горный кряж мыса выставил локоть.
– Не умеете пить!
Вот бабьё! Развязали здесь склоку!..

Я на Боткинской-стрит
постою, чтоб не слушать их лажу.
Это кент мой острит,
я-то не зубоскалю, я вмажу!

Молодой сутенёр
ждёт девах своих возле платана.
Был мажор – стал минор
и в стране, и в душе окаянной.

Есть армянский мотив
в крымской теме. Иль это приснилось?
Кипарис, как штатив,
держит облако, чтоб не свалилось.

Сатанинский закат
над горою кровав, точно рана,
никакой плагиат
не грозит ни ему, ни Сарьяну.

Был закат – кто не знает! –
багров, в тон пиратского грога,
а теперь дотлевает
средь горных зубцов и отрогов.

И разнузданных звёзд
шайка в небе уже заблистала.
Виноградная гроздь
над окном уже вялиться стала.

Вот и кончен денёк.
Все приметы – о яростном ветре! –
да скользит огонёк
автофар по дороге к Ай-Петри…