Автор: Тимофей Сергейцев
Дата: 14-09-2015 | 21:29:35
Аз есмь Брест. Я есть Брест.
Принимайте мои позывные.
Я не просто свидетель истории,
я – последний солдат,
а вокруг меня космос
и руины поют, как живые:
мы мертвы, но мы здесь –
здесь мы смерти ответили «да».
Груда старых камней –
Оппермана усилил Тотлебен,
стойкий Карбышев Дмитрий
проектировал этот кирпич[1].
Каземат-монастырь
мимо нас за молебном молебен
посылает наверх.
Только Верх почему-то молчит.
Наш сигнал целиком
занимает частоты молитвы.
Тут теперь перекрёсток
суровых миров и времён.
Мы остались для вечной,
навсегда нескончаемой битвы.
Мертвецы не уйдут
и не бросят кровавых знамён.
Так мы платим за вас
вам едва ли понятную цену.
Смерть не стала покоем,
ведь она не последний приют.
Мы войдём в вашу память,
никому не прощая измену,
раз у вас уже свастику славят
и на скрижали плюют.
Это здесь, в Цитадели,
был с Германией нами подписан
унизительный мир.
Но мы кровью отмыли позор –
через годы стыда.
Мы, похоже, и вправду зависли
в равелинах фронтира
как последний бессменный дозор.
Пан Плисовский отдал
гудериановским бешеным танкам
старый русский форпост,
задержавшийся в польских руках[2].
А фашисты вручили
его возвратившимся красным –
кем мы станем ещё
в наступающих тёмных веках?
Не пытайтесь юлить.
Не пытайтесь прогнать наши тени.
Не смотреть и не видеть,
как мы снова горим и горим,
прорастая корнями
космических цепких растений
сквозь кирпич и цемент
несгораемых здешних руин.
Ежи, стоящие под Химками,
в полукольцо торговый рай
зажал рекламными ужимками –
не стой, водитель, проезжай.
Над речкой Сходней не господствует
последний выживший расчёт.
Скучает пушка. Хоспис с соснами
ведёт смертям обычный счёт.
А к центру, вдаль, к трамвайным линиям,
немецкий рвётся авангард,
чтобы увидеть – римским пиниям
здесь не дают расти снега.
Аэростатом ополчение
вцепилось в воздух – без основ
военного сопротивления,
но каждый – умирать готов.
И умирали. И, от ярости
воскреснув, снова лезли в бой,
в себя придя едва ли к старости
и сросшись навсегда с бронёй.
Потом был Ржев. Пришли дивизии,
закрыв Москву живым щитом,
и «Дранг нах Остен» из девиза
стальной армады стал хитом
киножурналов до сеанса
трофейного – вот-вот – кино,
в котором Дитрихи и Гансы
влюбляются и пьют вино.
Почему вы никак не сдаётесь?
Нет, вы – точно не люди.
Вам же кушать друг друга придётся.
Мы доплатим Иуде,
И рассеется призрачный город –
обречённая крепость.
Это будет так скоро. Так скоро
и, для умных, – нелепо.
На Неве встанет импортный лёд,
что из Дантова ада, –
пейте вволю карболку и йод,
раз воды вам не надо.
……………………………………
Кай замёрз.
Но жива ленинградская Герда,
перед ней – слово «вечность».
Композитор им пишет – не Верди,
но ещё человечней.
Нам свои
протянули блуждающим нервом,
оголённым, как провод,
нить дороги уже в сорок первом.
Чтобы жить – нужен повод.
Нет ни дров,
ни простого тепла человеков,
но мерцает хрусталик –
им Фролов и сработал Дейнеку
для московских мозаик[3].
Всё сегодня ты поставишь на кон.
Только вам не перейти Рубикон.
Этот город будет вами снесён.
Он не будет защищён и спасён.
За него расплатится ваш Дрезден – потом.
Нам придётся тут делить каждый дом.
И за каждый, каждый метр жилья
Ляжет чья-то жизнь. И моя.
Да, далековат фатерлянд…
Помнишь ёлку, жар свечей, блеск гирлянд?
Милый дом и сладкий дом – мы сожжём:
Я вот в этом вот подъезде – ты в том.
О, незваный, дорогой ты мой гость!
Ты вцепился в глотку мне, словно в кость,
Но ты собственный здесь рушишь Берлин,
Где погибнут дочь твоя и твой сын.
Зачерпни на память нашей золы –
Тех, кто были тут и святы, и злы.
Отвези в свою чужую страну.
А я тебя – лет через сто – помяну.
Но последний твой бросок на Восток
Так и будет пулей точно в висок.
И не только в мой висок, но и в твой.
Может, сходим в Рубикон за водой?
30.04.2015
[1] Опперман, Тотлебен, Карбышев – русские инженеры, которые проектировали и строили Брестскую крепость. Карбышев делал это в Первую мировую. А во Вторую мировую, Великую Отечественную, был заживо превращён гитлеровцами в глыбу льда.
[2] Брестскую крепость в 1939-м штурмовали немцы, Гудериан отнял её у поляков и передал русской Красной Армии.
[3] Эти мозаики установлены на станции московского метро «Новокузнецкая» уже в августе 1943 года. Они вывезены из блокадного Ленинграда, где были созданы по эскизам А. А. Дейнеки. Русский художник-мозаичист В. А. Фролов, сложивший мозаики, умер от голода 3 февраля 1942 года, сразу после завершения работы над ними.
Тимофей Сергейцев, 2015
Сертификат Поэзия.ру: серия 1565 № 114236 от 14.09.2015
0 | 1 | 1374 | 22.11.2024. 14:06:17
Произведение оценили (+): []
Произведение оценили (-): []
Тема: Re: Поворот Тимофей Сергейцев
Автор Александр Ивашнёв
Дата: 14-09-2015 | 23:04:50
Слабые и не очень умные строки. Баян, как сейчас принято говорить.