Московское время

1.Базовые цвета.


Москва черна под небесами
Из ветра, снега и дождя
Как хлеб, что выбрали мы сами,
На век из дома уходя.

Москва красна. В лучах заката
Как кровь — кремля её стена.
За всё, что сделано, расплата
Нам высшей мерою дана.

Москва бела. Белее снега,
Белее храмов и костей
Хазар, монголов, печенегов
И наших западных гостей.

Сияй, Москва, зелёным цветом,
Гори волшебною листвой.
Пусть будет так хотя бы летом.
Мы возвращаемся домой.

Тони, Москва, в бездонном небе,
Впитай голубизну зрачком,
В которой колесницы Феба
Как Риму путь тебе знаком.



2.Московский драйв.


Коль сам ты хочешь быть хвалим,
Хвали других сверх всякой меры,
Трудись — как верный подхалим
Грим наноси, как пилигрим
Поклоном подавай примеры,

Весь яд сдавай в аптечный банк,
Не критикуй, не ставь оценок,
Торгуй прекрасным без наценок,
Со скидками, влезай на танк
Не для атаки, а для сцены,

Во весь журнал, во весь экран
Пихай анфас до самой кромки,
И выступай, пустой и громкий,
Как всеармейский барабан.



3.Последний герой.


Доброе утро, последний герой.
В.Цой.


Привет тебе, посредственный поэт.
Ты вдохновением живешь по средствам.
По средам, где-то рядом, по-соседству
Ты регулярно покупаешь пистолет —

Чтобы уже в четверг, швырнув перчатку,
Соперника отправить на дуэль,
Не представляя, что за канитель
Стреляться — лучше уж взрывчаткой.

А вызов требует известной бюрократии,
Печатей, регистрации, лицензий...
Все это, несомненно, демократии
Успех. И — вызов требует рецензий.

На вызов — отзыв. Вызов — на отзыв.
За этой перепиской суть хиреет,
И пятница проходит без бузы,
Как пол-зимы с холодной батареей.

И в уикенд не соберётся вороньё
Над тощим телом — кончи дело миром,
Ответственный поэт. Сдай антиквару лиру,
Лежи, читай газетное враньё.



4.Московский цикл.



С утра, в четверг, у трёх вокзалов
Пороли чушь, и чушь орала,
Перекрывая вой и лязг
Обычных ежедневных дрязг,

На пятницу росла надежда,
Мулла взошёл на минарет,
В шabbat перетекал Завет
Из Торы, в жёлтые одежды

Буддист себя маскировал,
Христовым светлым воскресеньем
Сектантский веселился зал,
Агностик думал о спасении,

Но понедельник наступил,
Свои права взяла работа,
В метро толкучка и зевота
Над иnstagrammoм, сineфil

Листал relizы, о премьерах
Мечтал и видео качал
Под носом sheфа. Для примера
Из не-эвклидовых начал

Профессор выбрал сразу бублик,
Небрежно глобус опустив,
И нищий в переходе рублик
Опять до вторника просил,

Который сразу вышел чёрным,
Среда была еще черней,
Стрелялся финансист в уборной
С трёх пистолетов, чтоб верней,

Из-под дверей нога торчала —
Торчать ей так до четверга,
В бачке урчала и журчала
Вода, пока недорога,

С ноля часов в кино премьеры,
В Дудуйске осудили мэра,
На сантиметр подрос Премьер,
Правительству подав пример,

На пятницу надежда снова
Растёт, и гриппом нездорова,
Слетается на алкоголь,
Чихая, офисная моль,

К субботе комиксы иссякнут,
И на допрос пойдет, не вякнув,
Министр бывших оборон,
О том, какой нанёс урон,

Ему амур и он амуру,
Какого чёрта эту дуру
Он к делу тонкому привлёк,
В камине тлеет уголёк,

Там сжёг роман большой писатель,
О том, как киевский каратель
В Донецке полюбил бойца
Из Беркута и до конца

Был кoloradu строго верен,
И каждый получил по вере,
Под воскресенье, поздно, в ночь,
Писатель и себя не прочь

Спалить, как братья одесситы,
Но, к понедельнику, сердиты,
К нему агенты добрались,
Утёрли из-под носа слизь,

Побрызгали на пепел чем-то,
Восстановили жёсткий диск,
Достали рукопись, цементом
Залили рот, вчинили иск,

Ко вторнику роман в печати,
К среде в пiare, к четвергу
Уже автографы, некстати
Писатель нюхал — не могу,

Орал он, больше жить по-ложи,
Ну а по-правде — не хочу,
Попали мне под zhoпу вожжи,
Я чувствую — штаны мочу,

Четверг заело, звали дурку,
Писатель бился под столом,
Его ловили, в переулке
Старинный дом пошёл на слом,

Четверг стоял на том же месте,
На паузе, как день сурка,
Из новых человеков тесто
Месила твёрдая рука,

Я догадался, что на деле
Всему давно пришел пеseц —
Меню всегда на две недели
Писала нам Молоховец.



5.Акустическая комиссия.


Сосед копает шахту прямо в ад
И долбит перекрытия до магмы,
Другой орёт, предпочитая мат,
Испытывая прочность диафрагмы,

Гудит труба — все принимают душ,
Соседа сын роняет на пол вещи,
Скребётся в дверь упорно сборщик душ,
Ворча — мол, сон же посылался вещий.

Стучит трамвай, работает метро,
И с грохотом идёт уборка снега,
Как будто крыса забралась в ведро
И не находит способа побега.

Всё охраняет ваш спокойный сон,
Должно казаться милым и домашним,
Вращается сансары колесо,
И черти с ангелами водят шашни.



6.Большие белые северные черти.


Под вой редукторов и перегрев обмоток
Состав со скрежетом заходит в поворот,
Метро привычный свой напев поёт
И вертит круг обыденных забот,
Огромный город превращая в околоток.

Имперский мрамор, бронза и порфир,
И эскалация ступеней Командора,
Вот-вот зальёт тоннель Гвадалквивир,
Струя эфир из тёмной пасти коридора,
Отвал башки идёт на рельсах под клавир,

Что жизнь проследует без лишних остановок,
И все составы попадут в депо,
И там их разберут на атомы и снова
Вернут по операциям репо
Все их сердца, и нервы, и оковы.

Звучит нелепо: "прекратится переход
в час ночи" — рухнут, что ли, своды?
Но здесь возможны взрывы, и народ,
Учитывая мира непогоды,
Свой спец-комплект всегда с собой берёт.

У каждого в душе — огонь и лёд.
Не дай им Бог прям здесь соединиться —
Тогда вселенский резонанс, и так рванёт,
Что и Нью-Йорку рагнарёк приснится,
И мир реально прекратит давать доход.


*) Большие белые северные черти —
приблизительно так нас зовут китайцы.



7.Московское кредо.


Черкни мне в почту пару слов,
Уж раз мы в двух шагах от смерти.
Нам всем назначено число,
Но — запечатано в конверте.

Всему, что скажет богослов,
Вы, всё же, граждане, не верьте —
И среди них полно ослов
В подлунной нашей круговерти.

Пускай остался только шаг,
Я всё же, друг мой, поторгуюсь,
Попрекословлю, потусуюсь —
Пока работает душа.

Моя боярская Москва,
Ты торговала до Нью-Йорка,
Смешные рюши и оборки —
Твои гражданские права.

Ты копишь денежку без моря,
Тебя не лижет океан,
Лишь степь — и та приносит горе
Да, в крайнем случае, цыган.

Здесь чёрный юмор городской
Коптит фасады древних зданий,
И здешний Гамлет высоко
Берёт аккорд — ведь мы не в Дании.

Мой город любит вкусно кушать,
Ни в грош не ставит миражи,
Мы тут приобретаем душу
В обмен на прожитую жизнь.



8.Хокку по-московски, 250 руб.


Весной в Нагано непогано.
Но без нагана тяжело.
Нагано — всё-таки село.



9.У метро.



И спишь урывками, и любишь — что ценнее,
Быстрее думаешь, но, в целом, не над тем,
А рядом трудится доходный Дом Нирнзее,
И производит жизнь в пустоте.

На Доме Радио горит сигнал "в эфире",
Эфир упруг и производит ночь,
И житель ночи, алчущий кефира,
Выходит на охоту из кино.

Египетская тьма крадётся вдоль заборов
И тщательно обходит фонари,
Неуловима для любых приборов,
Настроенных на призраки зари.

Святой Климент,  в народе Ворошилов,
Копейку копит на иконостас,
Мешки сданы в прокуратуру— ищут шило,
И, в целом, с кризисом справляется страна.

А ты исподтишка ещё и пишешь,
Прокуратура бы сочла, что не о том,
Но так диктуют — и диктуют свыше,
Оставшись, между тем, инкогнито'.

Тимофей Сергейцев, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1565 № 113903 от 30.08.2015

0 | 2 | 1325 | 18.04.2024. 08:40:18

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []