
Нет не несли меня к вам вороные:
Сам дохромал, поспешая пешком.
- Здравствуйте, бабушки!
Здрассьте, родные! -
Вот мы и свиделись над бережком.
Где под обрывом
и в жёлтых, и в красных
Листьях водица; где помнит река
Время на моду гитарообразных,
Ваших фигур на пейзажах песка.
В том измерении римские Парки -
В невозвратимом и юном былом -
Дремлют с вязаньем
под вязами в парке.
Там же кино, и буфет со столом.
И на буфетчице – белый кокошник;
Ей, одинокой, считает года,
Trio кукушек; ей томно в окошке…
Если бы нам воротиться туда
Хоть на часок, я б расстался с наличкой,
Шаря в кармане, как в недрах мешка,
На три сардельки с халявной горчичкой;
На три по сто пятьдесят портвешка.
Слухали б мухи тягучие бульки
Сами под мухой, обманной, как сон...
Зелье - в стаканах. Накатим, бабульки!
Чтоб не пропал задарма закусон.
Выдавит жгучая слёзы приправа,
И отразятся в прощальном вине:
Молодость слева - молодость справа
Призраком утра в закатном огне.
Про бухалово завсегда хорошие стехи.
Слухали б мухи тягучие бульки
Сами под мухой, обманной, как сон...
Зелье - в стаканах. Накатим, бабульки!
Чтоб не пропал задарма закусон.
Это даже меня заслезило. И я б написал "самогон" вместо "закусона".
Пил я и с мухами, и с бабульками. Кстати, оказалось, я это понял в тридцать лет только, что большинство бабулек под наркотой сидят на лавках (love sky). На колёсах и валокордине.