Четыре пародии

				
(На Б.Ахмадулину)

ВОСЛЕД 31 ДНЮ ИЮЛЯ
Июля тридцать первое число
окончилось, и август пал в остаток
сезона, и избыток звёзд хвостатых
пространство как болезнь перенесло.
Я вся в лиловом. Валенки надев
(а надо бы сандальи: Мусагета
служительница культа я. Но это -
так, между прочим, присказка, запев...)
Отправлюсь у черёмух на виду
от сих рябин, где Та витала вчуже,
в тот дом, куда приглашена на ужин
была я в незапамятном году.
Ещё не родилась из света тьма
и лампой электрической казалась,
когда возник Трезор - какая жалость!-
в мохнатости недоброго ума.
Что делать мне, когда к его судьбе
причастна я: он мне вручил, как милость,
мой посох, тот, с которым я влачилась
ко всем гостям и в том числе к себе.
"Трезор, назад! - молю его, - нельзя!
Я не звана на пиршество с собакой."
Он скрылся. Скудный дух его, однако,
за мною плыл, покуда шла стезя.
Из двери свет, и явственно блестит
в плафоне то, что мне осветит ужин,
и дух того, кто причинил мне ужас,
ведомый нюхом в кухню, тих и льстив.
Не ужин оказался, а - обед.
Жена соседа, вежливая дама,
листала синий томик Мандельштама:
она была литературовед.
Мне дан обед. А тот, кто шёл за мной,
насытится едва ли до отвала...
Меж тем прибор соседа-антиквара
благоухал телячьей отбивной.
Как страшен тот, я у кого в дому,
мучитель неисправных канделябров!
Он мне ужасен, правнук каннибалов,
причастный к мясу, судя по всему.  
Но  довершу печальный мой рассказ.
Сейчас четверг, а дело было в среду.
И не напрасно (выше см.) к обеду
на кухню мой Трезор проник как раз.
Он упростил неисчислимый быт,
прокравшись к тем кускам, уж нет которых,
и их пожрал. Но - проку нет в аферах:
он уж не раз бывал за это бит.
Как поведенье нервов назову?
Я сорвалась, и валенок вдогонку
псу просвистел. Я била как по волку,
и вот он мёртв. А я ещё живу.
О этот шквал прицельного огня,
направленный десницей Мусагета,
чья жрица я, как вам известно. Это -
к священной жертве он призвал меня...
(Но посох, принесённый не во вред
псу, для чего на стену средь доспехов
взнесён? Где - выстрел? Что сказал бы Чехов??
- Вопросы к Вам, литературовед.)
Я поднялась. Сказала: "Я спешу.
Я, к сожаленью, не останусь к чаю."
А что - Трезор! Его я закопаю.
И даже больше: надпись напишу.
1983
 
 

 (На А.Галича)

МОЛОТОЧКИ
(Песня для баритона и баса в сопровождении хора)
 
             (Баритон)
Думал, сгинула во мне эта тайна,              
и во сне её я не вспомяну,                    
но поехал раз проведать братана -             
ну не позже, как об эту весну.                
		(Бас)
	Власть давно сменённая, речи да знамёна,      
	классовую сущность по роже видать,            
	и лицу духовному на хрена икона -             
	зри портрет Верховного и вся благодать!
			(Хор)
		Застучали стукачи-молоточки,                  
		то тире стучат, то точки да точки,            
		и куют, наверно, те молоточки                 
		нам серпы для самой правильной точки.         
 
	(Баритон)
Ну, мы выпили с братаном по литру,            
стало жаль его, Алёш, говорю, -               
погляди-ка на степную палитру,                
то ли будет у тебя к февралю...               
		(Бас)
	Мясо, ясно, краденое, сдохнешь от гарнира,    
	а прогноз по радио - колымский мороз.         
	Что же его - псу под хвост, заместо сувенира! 
	Ну, слупил он потрох, и какой с него спрос!   
			(Хор)
		А вы стучите, стукачи-молоточки,              
		три тире, а по краям по три точки.            
		По три точки, говорю, по три точки.           
		Только зря: не получить вам досрочки.         
 
	(Баритон)
А братишка был отец Афанасий,               
Алексеем кличут только в миру.              
Говорил ему: накой тебе ряса,               
брось ты к дьяволу всю эту муру.            
		(Бас)
	А я тогда не выдержал, кинулся из ванной, 
	размахнулся бритвою, как есть нагишом...  
	Ну, помянем Бобика, дёрнем по стакану -   
	эх, портвейн массандровский, хорошо пошел!
			(Хор)
		Ой, стучите, стукачи-молоточки,         
		три тире, а после снова три точки, -    
		сколько б вы бы ни стучали три точки -  
		не носить вам золотых на цепочке.
       
 Баритон
А братану всё обрыдло на свете,             
а он бритвою прорезал чиряк,                
и орут его бесстыжие дети,                  
и кидаются камнями в собак...               
 
		(Бас)
	Закопал я Бобика прямо на погосте,        
	написал на камне, сделал как себе,        
	а вечером незваные заявились гости -      
	клерикалы, падлы, стукнули в ГБ.          
			(Хор)
		А когда уже пришли с понятыми,          
		написали протокол с запятыми,           
		тут как начали стучать молоточки        
		по три точки, три тире и снова точки.   
 
	(Баритон)
Я сказал: ты пострадал, но не злися,
ну прости им, ты ж всегда был не злой.
И супружница моя, Василиса,
в этом полностью согласна со мной.
		(Бас)
	Говорят: ты красного кобеля угробил,
	за народный ливер ответишь головой,
	вся твоя религия - один дурман и опий,
	а он, говорят, жертва в борьбе роковой.
			(Хор)
		И стучат-стучат-стучат молоточки,
		не укрыть от них ни буковки, ни строчки,
		всё, что было в КПЗ - ещё цветочки,
		а тут - три точки, три тире, опять три точки.
 
	(Баритон)
Ну, я чую, не сломить мне братана,
стал он крепок, как консервы "Минтай".
Ну и ладно. Остальное все тайна.
Я не выдам, хоть гестапом пытай.
		(Бас)
	Ну, потом была Инта, Магадан и Пышма,
	10 лет лесоповал, 10 лет - кайлом...
	Можно песню продолжать, покамест вся не вышла,
	ни царя, ни бога - всё поросло быльём.
			(Хор)
		И когда мы доберёмся до точки,
		что останется? - одни молоточки.
		Будут складывать в железные строчки
		по три точки, три тире и снова точки.
24.05.1984.
 

 
				
(На С.Михалкова)

ДЯДЯ СТЁПА И БУГОР
Жил на свете дядя Стёпа,
знаменитый ветеран.
Раз! - и умер дядя Стёпа
в результате старых ран.
Он ведь милиционером
вплоть до пенсии служил,
и до пенсии примером
высочайшим он служил.
Да! Он был высок, как башня,
выше крыши плюнуть мог!
Фраера крутили шашни
меж его высотных ног!
Не давал бандитам спуску:
и паханов, и марух 
дядя Стёпа брал на пушку
и, конечно, на испуг!
Дальше всех вперёдсмотрящих
было Стёпе все видать.
Он сыграл в огромный ящик,
в долгий ящик, так сказать.
Уронивши пассатижи,
от трудов почти без сил -
"Даже столб бывает ниже!" -
в морге плотник пошутил.
И шутили землекопы,
отдыхая от работ:
"Яму рыть для дяди Стёпы
хуже, чем газопровод!"
Да, по-нашему, большому,
пыл не тратя сгоряча,
Стёпа жил и помер в доме
на заставе Ильича.
И на похороны мчится,
бросив брать, колоть и месть,
вся милиция столицы,
чтоб отдать герою честь.
И среди такого гама,
глядя прямо на бугор,
произносит речь упрямо
дяди Стёпин сын Егор.
Он известным космонавтом
от звезды летал к звезде,
диссертаций толстых автор
и начальник в ДНД.
Сын сказал: "Ну, что ж, мильтоны!
Папы нету, и пора
мне теперь надеть погоны:
поступаю в мусора.
Я - потомственный легавый,
мне сам Щёлоков не брат.
Дяди Стёпы честь и славу
я умножу во сто крат.
Он закончил речь свою -
все заплакали в строю.
И подумал целый строй:
"Сын героя - сам герой!"
Бьют часы, года проходят.
Был учёный - стал майор.
Но - в отставку не уходит:
сын Степанова - бугор!
                -----
Он по лестнице служебной
поднимается, стуча,
как со станции подземной
на заставу Ильича.
01.06.1981
 
				
(На А.Кушнера)

 
***
Бог втыкает рассаду и носит овец на плече,
И не нужно веков за таврической чёрной оградой.
Утром пиво с гитарой для нищих душой москвичей.
Нам же - весь этот мир, и иного не надо, не надо.
Вижу ласточку в небе, Психею, козявок, стрекоз
И из церкви снесённой собак, и когда на рассвете
Кто-то схватит из них кочерыжку, селёдочник, кость,
Виноватую впрямь, что вкуснее, чем те или эти,
И когда именинник хозяин, стучавший ножом
По бокалу, собаку ножом протаранит навылет -
Это так далеко от нас, как Ювенал и Назон,
Как упитанный Фет и спешащие к станции в мыле.
Когда бабочкой, ласточкой, рыбкой летит из тенет,
Окольцована кем-нибудь, пёсья душа - я незыблем.
Только краешком глаза отмечу: издох или нет,
И подумаю: этому надо учиться у римлян.
1984