Бродит вечер по городу праздным скитальцем.
Спеет май. Во дворах зацветает сирень.
Мы садимся в трамвай – безбилетные “зайцы”.
За душой – ни шиша, в головах – дребедень.

От того ли, что в воздухе терпко и звонко,
потому ли, что кровь будоражит весна,
так охота в подъезде поджечь фотоплёнку
и соседку-гюрзу оплевать из окна…

– Извините, пожалуйста, не обижайтесь!
Будет время покаяться в этих грехах.
Мы для мам и для пап – ненаглядные “зайцы”.
Всё ещё впереди. Всё пока впопыхах.

Мы еще на себя до конца не похожи.
Но всё тише и вкрадчивей шёпот листвы…
– Извините, пожалуйста, те, кто дороже
всех и вся…
но не все уже слышат, увы.

...Память тёплой ладонью к щеке прикоснётся,
пощекочет виски – по-цыплячьи желта,
как пушок над губой возмужавшего солнца,
как смолистая плоть молодого листа,
из которого вызреет спелое лето…

– Оглянитесь, пожалуйста, снова весна.
Но неловко в трамвай заходить без билета.
И в подъезде дымить. И плевать из окна.