Заново крещён!

Женщина – загадка, чудо, фея!
Всё исполню, что ни повелишь!
Я спросил о ней у корифея,
корифей повёл плечами лишь.
Буркнул: «Ты же сам сказал – загадка!
Фея! Чудо! – что гадать о ней?..»…
То мне горько с нею, то мне сладко,
то я слабый, то я всех сильней.
А когда уйдёт, – конец вселенной!
Можно даже круче: всем хана!
Обледеневает кровь по венам.
Иней на висках. Виной – она.
Женщина – колдунья, королева,
ведьма, – лишь взглянула-то всего.
Сердце, как мотор от перегрева
так стучит, что страшно за него.
Я пишу о женщине, любовью
одарившей царственно. Сдаюсь!
Не перечу ей, не прекословлю,
даже больше – на неё молюсь!
Но кольнуло душу вдруг неслабо,
стыд к лицу прихлынул, как струя;
это же о ней недавно: – Баба, –
говорил с ухмылкой пошлой я.
А с яйлы несётся дух шалфея…
Я в любви – как заново крещён!..
Женщина – загадка, чудо, фея,
ведьма, королева… Кто ещё?..

ЮЖНОБЕРЕЖНЫЙ СЕРПАНТИН

Петляет шоссе, как питон, и лоснится,
то даль серебрится, то вспрянет гряда, –
ах, море и горы! – всё будто бы снится,
и сон этот не надоест никогда.
Крутой серпантин вниз ли падает, ввысь ли
взлетает, – полно поворотов лихих,
на бешеной скорости быстрые мысли
несутся, – о чём? – да удержишь ли их?
Я только запомнил полёт и паренье,
и в соснах кружащийся скат или склон;
так душу захватывает стихотворенье,
так сердце любовь забирает в полон.
И на виражах наши руки и плечи
друг к другу стремятся в браваде лихой;
весь мир к нам, ликуя, несётся навстречу,
и прочь убегает стремглав за спиной.
Как шов, горизонт ярким солнцем распорот,
где небо, где море – никто не поймёт;
в зелёной долине белеющий город
то выпорхнет слева, то справа мелькнёт.
О вскрики азартные, хохот – игра ведь
вся жизнь! – и стрекозы летят из травы;
что знаки дорожные могут исправить,
когда влюблены так и молоды вы?..
Визжат тормоза и нас юзом на выступ
обрыва швыряет! – закончился сон;
как будто над ухом обрушился выстрел –
и всё! – и в ушах только трески и звон.
Лоснится асфальт, как питон, за кустами,
паук в них прядёт вдохновенную нить,
и небо бесстрастными шепчет устами,
что нам ни к чему ещё в небо спешить.
И мы не спешим. Только бухает гулко
в висках, а в глазах – как застыла слюда,
и я навсегда уже нашу прогулку
запомню, и финиш её – навсегда.
Коленки дрожат, побледневшие лица,
мурашки бегут по озябшей спине,
а море внизу – хоть бы что! – серебрится,
а горы молчат – хоть бы что! – в вышине…

МАГИЯ СЛОВ

Здесь сердце любви не открыться могло ли,
коль каждый второй здесь с рожденья поэт:
пьянят ароматы прибрежных магнолий,
дурманит небес фантастический цвет.
И вы здесь, уверен я, тоже пьянели б,
у моря бродя, где прибоя пальба,
и в строки облечь это разве не мне ли
тогда диктовали и вы и судьба…
А кисти глициний взвивались и никли,
лелеяли кисти мускат и шасла,
и магия слов начиналась не с них ли,
не с них ли поэзия в душу вошла?..
Причёску твою бриз вечерний рассыпал,
в акациях пряных пел дрозд во дворе,
нам этот денёк неожиданно выпал
козырным тузом в безнадёжной игре.
Пылали рассветы, мерцали закаты,
платаны над морем несли свою стать,
и вдруг ощутил я, что очень близка ты,
что мне без тебя и строки не создать…

НО Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!!

О.И.

Штормягу – не терплю,
претит мне воля злая.
Но я тебя люблю,
за что – и сам не знаю.

А солнца бледный диск
средь туч, как лик печальный;
в сосульках тамариск
стоит, словно хрустальный.

Летит морская пыль
от волн почти до неба,
садится на текстиль
людского ширпотреба.

А так же на лицо,
и ясно – в море стужа.
Ты смотришь на кольцо.
Ты вспоминаешь мужа.

А я тебя люблю,
с тобой бываю ласков…
О, тяжко кораблю
средь волн в толпе барашков.

Он устремлён в наш порт,
он курса не меняет,
он валится на борт,
он в бездне исчезает.

Вот появился вновь,
вот вал проходит мимо.
Люблю тебя. Любовь,
как шторм, необъяснима…

И ДЕРЖАТ НАМЕРТВО ЯКОРЯ

С.Е.

О, ты имеешь огромную власть! –
сознаюсь я, судьбу, коря,
хочу я уйти от тебя, пропасть,
но держишь, как якоря.

Ты не даёшь о себе забыть,
смотришь в глаза призывно,
ты в моём море – лагуна, залив,
отливы мои и приливы.

Я намываю песчаную мель –
хочу от тебя отделиться,
но прибегаешь, бледна, как мел,
с глазами раненной птицы.

Ты говоришь: – Зачем уходишь?
Ты мой! Только мой! Навеки!..
И останавливаются пароходы.
И застывают реки.

И держат намертво якоря,
ни разу не оборвались,
а разве б я жил, судьбу, не коря,
если бы мы расстались?..

Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!!

Я тебя люблю! – а значит это –
лучшая строка ещё не спета!
Я не всё сказал ещё, но смею
думать, что скажу, добьюсь, сумею!

Я люблю тебя! – а это значит
слышать не могу, что где-то плачут,
не могу, когда кому-то плохо,
я виновен в этом, не эпоха!

Во дворе моём скворцы распелись,
белый цвет акаций пахнет пряно,
и кефаль спешит уже на нерест
в бухточки знакомые Мартьяна

Я тебя люблю! – и очень важно,
любишь ли меня?.. Приму отважно
приговор любой! Пусть нелегко мне,
я любви добьюсь твоей, запомни!

Пахнет бриз стихами и полынью,
волосы ласкает, гладит плечи,
яркой зачарованные синью,
носятся стрижи над нашей речкой.

Я люблю тебя! – Люблю я, слышишь!
Катится луна по скату крыши,
игры затевают звёзды в небе.
Я уже настал! Ещё я не был!

Я тебя люблю! И смыслом, значит,
полон каждый день мой – не иначе!
Я люблю, – от выдоха до вдоха!..
Не могу, когда кому-то плохо!..

ВОЛНА

Просила воли? На, держи!
Чего ещё тебе? Не знаю.
Я уступаю рубежи,
я, удивляясь, отступаю.
Что для тебя мой ярый суд?
Твоя любовь хитра, как ссуда.
Ведь ты – вода! Вошла в сосуд
и форму приняла сосуда!
Но вот опять волна с волной
схлестнулись, небо потрясая,
и разрыдались чаек стаи,
и расшвыряло нас с тобой!
Ну что же, если в суть глядеть,
то много ли иль мало соли,
волна была и будет впредь
водой, оставшейся на воле.
Беги, волна, бесчинствуй, пой!
Пусть не со мной, но всё же рядом,
кипела ты живой водой,
дарящей горести и радость…

АССОЛЬ

На сети ставника садятся чайки,
жара такая, что летать им лень.
Девчушка конопатенькая в майке
приходит на причалы каждый день.
И смотрит в море пристально и долго.
Кого-то ждёт. Она всегда одна.
Качает сотни солнечных осколков,
как масляная, плавная волна.

Пускай пошлёт ей небо исполненье
желаний всех – девчушке! – не волне.
Не одобряю чаек летних лень я,
зато девчонка та приятна мне.
Я сам порой мечтать могу часами
и вдруг увидеть ясного ясней:
под алыми прямыми парусами
к своей Ассоль стремится юный Грей.

Романтикою гриновскою души
омыты наши с самых ранних лет.
Причалы – это окончанье суши,
а у мечты – конца и края нет.
И пусть валы седые море старят,
пускай уходят бригами года,
мы чёрствыми и грубыми не стали
и, думаю, не станем никогда…

А Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!

О.И.

На рейде сухогруз, прибой весьма ритмичен,
я не любимчик муз, но им небезразличен.
Поэтому легко под ритм того ж прибоя
уносит далеко меня мечта с тобою.
В том дальнем далеке, где нет ни бед, ни горя,
с тобой, рука в руке, гуляем по-над морем.
И вот уже строкой взята вся эта милость,
ты в ней была такой, какой всегда мне снилась.
И тот же сухогруз на рейде, на ночь глядя,
и дарит нам арбуз какой-то южный дядя.
И танцплощадок джаз саксофонисто, трубно
приводит нас в экстаз, что, впрочем, и не трудно.
Звёзд россыпи, аншлаг, прибоя шум приветный,
и твой упругий шаг, и сарафан твой светлый.
А я тебя люблю так, что плывёт всё кругом,
и даже по рублю не сбрасываюсь с другом.
Я пьян и без вина, я резвого резвее,
и не моя вина, что так и не трезвею.
В том дальнем далеке, в той области созвучий,
я до сих пор в строке с тобою неразлучен

ПОКОЯ НЕТ В ЛЮБВИ

Не верю, но люблю,
в любви покоя нет;
навстречу кораблю
рассвета льётся свет.

А за кормой закат,
мерцая, как вино,
уже плывёт за кадр,
и потому – темно.

Но день неотвратим,
и, усмиряя прыть,
хотим иль не хотим,
а надо день прожить.

Жизнь не всегда права,
не стоит в это лезть,
есть у меня права,
обязанности есть.

И фишка есть – ZERO! –
родной есть окоём,
вплетает серебро
в причёску день за днём.

Богатств не посулю,
на слове не лови:
не верю, но люблю,
покоя нет в любви.

А если есть покой,
а вот любви-то нет,
тогда ответь: на кой
рождаемся на свет?..

ТАКОЙ ЖЕ ВОТ ЗАКАТ СТОЯЛ ТОГДА НАД ЯЛТОЙ

Небесные шелка заката розоваты,
над Ялтинской яйлой висят, как напоказ;
я помню день и час, когда любви слова ты
произнесла, зардевшись, в первый раз.

Шумел прибой внизу, он шёпот заглушал твой,
но фраза: «Я люблю…» – о, как она гулка!..
Такой же вот закат стоял тогда над Ялтой
и над яйлой цвели небесные шелка.

Потом прошла вся жизнь, – где шла, а где летела, –
всего хлебнул сполна, богатым был улов,
но свято помню я, как две души, два тела
становятся одним от пары гулких слов.

Скажи мне: «Я люблю…» – и большего не надо,
два слова эти мне превыше всех наград,
уже пришла пора густого листопада
и розовый закат на ветер, говорят…

Вячеслав Егиазаров, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1417 № 110532 от 08.03.2015

0 | 3 | 1710 | 25.11.2024. 05:38:45

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []