Ещё вчера надменный шахиншах...

Аравийский триптих



1.


* * *


Где похоть-страсть ехидны с трубкозубом
сползает, извиваясь под откос,
трясёт хохлатый дятел рыжим чубом,
и до смерти ревнует утконос.
Там, где со стоном падальщица-птица
в объятья принимает дикаря,
от блуда их зловонного родится
такая тварь, по правде говоря,

что непременно президентом станет
твоей навеки проклятой страны,
где мак цветёт и конопля не вянет -
согласно всем заветам старины.
И если, упаси Господь, с душою
ты явишься сюда в свой день и час,
то здесь, за гранью, за глухой межою,
плачь о себе. И о немых - о нас...




2. Никаб


Люля-кебабу я по-свойски рад,
но ляля плюс никаб почти зловеще
стыкуются. Похоже, в краткость вещи
включён причин и следствий долгий ряд.
Сквозь щель никаба – Вавилон, шахид,
шумер, Искариот и цезарь Тит,
смешавшись, словно в дьявольском коктейле,
сулят семь чёрных пятниц на неделе.
Да так, что брезжит в ближней параллели
усач Усама, олигарх-скиталец
с оленьим грустно-масляным зрачком, -
любовник смерти, чей не в силах палец
со спуском «Калаша», с курком-крючком
ни наяву расстаться, ни во сне…
Бен Ладен с молодой женой в никабе. –
Как живо входят в мой расклад оне!
И чёрный автомат на чёрной бабе
всего лишь длит багровый ток знамён
кровоточивых, - всклень моих! – времён…
Когда-то с «Калашом» на юной вые
я клятву маме-мачехе давал.
Но грянули откаты роковые
с кончиной мамы. Чернозёмный нал

вовсю питает корни паханата.
Трещит душа по швам, а с краю хата
куриной лапой рвётся мне в карман,
поскольку волчий криминальный клан
удавкой дожимает коммунальной
свой люд – овечьих, видимо, кровей….
По дедовской шкале, по пятибалльной
кол пишется чернухе смутных дней
сообществом, чуть бурого окраса.
Но в целом масса без боеприпаса
не в силах одолеть сама себя,
подспудно, вдоль генетики, любя
своё же вековечное холопство…
Усама же приносит неудобства
всем тем, кто сам с усам, кто по слезам
спешит в шузах из кожи страусиной.
И мне всё чаще снится кол осины…
И прав Коран: достойней во сто крат
безбожия, стяжательства и жлобства,
достойней беспредела – шариат!
Дождёшься ли, отчизна хлеборобства?
И что никаб? – В очах его: «Свят, свят…»




3.

Жестокая метафора возмездья:
правитель, но не лев, - скорей, грифон,
вцепившийся когтистой лапой в трон,
архангел-гриф на прибыльном насесте,
ещё недавно – символ местных вер,
сиятельный, на сто карат, бербер,
укутанный до пяток златотканью
раис-алмаз, властитель нефтебаз, –
сегодня брошен навзничь в пыль и грязь,
и залит чёрной кровью надруганья…

Ещё вчера надменный шахиншах,
теперь он, с гиблым ужасом в глазах, -
комком белка, моллюском-василиском, -
размазан, в знак возмездья, по песку
и тут же - по мобильникам ливийским...
За изыск власти - веско платят взыском,
обвалом в преисподнюю-тоску…
Однако ж, и над нами - та же свора,
достойная такого же разбора:
и днём и ночью грабят, в три руки,
и распинают Бога неустанно...

Им – не указ, что напоказ тирана
рвёт челядь в ходе шоу на куски,
что те же клочья, так же по-простецки,
уже мелькали – здешний Брюховецкий,
а чуть пораньше Цезарь и Нерон,
в ад сброшены, - по линии ротаций, -
с нюансами правленья разбираться…
«Харам!..»*- тоскливый, обречённый стон
мятётся над казнилищем пустыни…
Но сей «харам» летит ко всем херам,
ко всем минувшим и грядущим дням,
где проступают капища сквозь храм,
где месть сладка, но нету благостыни…

-----
* харам - запрет (арабск.)

Сергей Шелковый, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1205 № 110216 от 17.02.2015

0 | 1 | 1755 | 18.12.2024. 16:00:12

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []