Подборка в журнале "Новый мир", № 10, 2014

ДЕТСКИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ


качели

скрипят качели
звук качается
и больше нету никого
а человек не получается
как будто не было его

в столице в центре
в тихом дворике
танцпол и церковь по утрам
и трезвые гуляют дворники
с мамашами напополам

но я как будто бы
вне времени
зашёл услышав тихий звук
а здесь песочницы беременны
от взрослых ног
и детских рук

а здесь
беременны машинами
ползут улитки-гаражи
и окна кажутся витринами
в которых нету ни души

и тихим скрипом
улетающим
беременны движенья рук
и я смотрю на них
пока ещё
не кончился в пространстве
звук


рыбные места

моему крёстному, дяде Вите, спасшему меня в детстве

это дуб наклонился над речкой
или видится мне наяву
что я маленький
я человечек
что я падаю в реку
плыву

где-то там на цветущей поляне
зверобой повилика чабрец
жизнь дрожит словно слово в кармане
с дядей в карты играет отец

вижу рыбу и я вроде рыбы
потерялся в запретной воде
мы летать или плавать могли бы
я в реке я во сне
или где

лето детства и речка Воронка
на моторке летим по реке
и отснятое на киноплёнку
вспоминается прошлое мне

рыба справа и рыбина слева
удивлённо глядят на меня
пасть как кисточку львиного зева
открывая и к тайнам маня

но какая-то тайная сила
обняла меня и вознесла
с тайной рыб навсегда разлучила
и от жизни меня не спасла


происхождение видов: человек

весь человек создан для красоты
но в красоте его вырыли норы кроты
теперь человек состоит из нор
как ему жить с тех пор

человек смотрит в зеркало на утраченную красоту
рассматривает свои норы вон ту и ту и ещё конечно же ту
человек думает если бы не кроты
каким бы красивым был ты

человек размышляет над альтернативой
возможно я создан быть просто счастливым
но норы кровоточат тоскою сибирских рек
человеку для счастья нужен второй человек

человек совершает движение
это очень простое решение
там где был один человек стало двое
(можно вызывать Ноя)

человек размораживается как холодильник
его сердце стучит как часы-будильник
но счастье – это такая штука
которой не нужно стука

и когда второй человек уходит
первый снова кого-то себе находит

а ведь мог бы быть просто красивым
без всяких нор
но это
пустой разговор


снебапад

Ольге Подъёмщиковой

кто был из нас кто не был виноват
теперь не важно небо стало выше
и яблоневый нынче снебапад
чердак скрипит и дождь стучит по крыше

вся жизнь твоя артхаусный обман
богема революция и ссылка
как я мальчишкой был тобою пьян
стучат иди тебе с небес посылка

спасибо за свободу через край
за неуют семейного уюта
за обитаемый а не лубочный рай
за жизнь и за любовь без парашюта

все спорили с тобой о небесах
в статьях стихах и музыке неспетой
речь облетает как листва в лесах
мороз уже не стой в дверях раздетой


***

все ваши книги – мертвая солома

живые травы были ели-пили
на языках нездешних говорили
любили пригибаться перед ветром
шептать в тумане нежиться в росе
и птиц любили прятать и пастушек
и домом быть для тысячи букашек
кротам и змеям дать приют и кров

березы возвещали о рассвете
дубы толпились армией заката
летучих лип к полудню тает стая
орешник мягко стелет облака

в реке прозрачной ирисы цветут

и все это вы срезали и смяли
и сделали бумагой и словами

как вы могли
точнее – не смогли


***

Были мы крупнее пыли.
Ели, думали, любили.
По-английски говорили.
Кончился завод.

Мы лежим в земле раздельной.
И один лишь крест нательный
(оловянный, деревянный)
там, где сердце, –
жжёт.


дожить до лета

памяти А.К.

солнце прожгло дырочку на матрасе
сон винограда спел как вино на ужин
ягодные улитки заселили террасу
ты мне больше не нужен

звёзды стали длиннее а ночи ярче
южное небо вздрагивает спросонок
перечитать Маркеса или Боккаччо
плач за окном. ребёнок?

кто там меняет карнавальные на посмертные маски
не разберёшь – старуха или Джульетта
хорошо когда есть пара жизней в запаске
чтобы дожить до лета


детские преступления

короткими вспышками света
вся жизнь твоя будет с тобой

бездонное окское лето
кузнечик в траве голубой
поймаешь останется лапка
в твоей неумелой руке

цветов кучерявых охапка
и голая рыбка в реке

и дремлет малюсенький ящер
он жрец на пригретом пеньке
протянешь ладонь наудачу
останется хвостик в руке

ежиха ведущая деток
куда-то
не трожь отпусти

и запах соснового света
и вкус родника из горсти

как мир наш подноженный хрупок
и сколько ж ты душ погубил
личинок пиявок скорлупок

покуда
ты маленьким был


из кинохроники жизни

закадровый голос не ярок
но ты пропускающий свет
сентябрьский сквозной полустанок
что шепчешь ты поезду вслед

в котором окне прогоревшем
секунду другую назад
ты пил с удивительным лешим
кричал ему свидимся брат

в какой просыпался постели
с обоями на потолке
кто жил за тебя в твоём теле
кто плыл за тебя по реке

твоя чешуя золотая
не помню которого дня
сквозняк электричек листая
уже не припомнит меня

очнёшься
ты жил или не жил
не вспомнишь ни лиц ни имён
лишь свет удивительный брезжил
лишь снился разгаданный сон


На сайте журнала: http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2014_10/Content/Publication6_1238/Default.aspx

Андрей Коровин, 2014

Сертификат Поэзия.ру: серия 329 № 108486 от 12.11.2014

0 | 1 | 1526 | 25.04.2024. 11:54:06

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []