Ощутимо светлее — от листьев созревших ли,
или же по причине того, что приснилась радость,
но иду, улыбаясь.
Каштаны в подол земли
с хрустом сочным спадают.
Снижается жаркий градус
фарингитного ига.
Октябрь отстранён и сух,
но готов разделить ненадолго мою прогулку.
В облаках молодых спят зародыши белых мух.
В парке пусто и ветренно, эхо вздыхает гулко.
Время вязко течёт — так течёт полифлёрный мёд.
Для летейской воды это свойственно, если помнишь.

Принимаю и пью — только это и оторвёт
от тебя, от...
Неважно.

Нетрезвый угрюмый дворник,
отрешённый как будда, над зябкой землёй парит,
позабыв с перепоя, что мир в чудеса не верит.
Гологрудая Сирин, теряясь в лицах, которых три,
собирается к югу, роняя ключи и перья.

... Этой осенью странно — а впрочем, судить не мне,
я давно существую на стыке, мой глаз замылен.

Монохромность всё ближе — табун золотых коней
пролетит новым утром, мир в рыжем сгорит огне,
и трава, умирая, родит иглокожий иней.