Блеснула поступь маленькой гимнастки...

Голоса


1.


Негры в белых рубашках и в бабочках чёрных
с шумом-гомоном пиво на Пушкинской пьют.
Я же, труженик местный, из масс, обречённых
на копеечный,- даром, что творческий, - труд,
здесь в кафе у метро, под зонтом полотняным,
с чашкой кофе присел - и прочувствовать рад,
как студенты из Африки тембром гортанным,
нутряным, - между львом бы, сказать, и орланом, -
по-французски горланят, по-свойски трубят.

Ибо слышу я - этот же звук полнокровно
Александр-стихотворец в хорей свой внедрил,
а в ядрёный свой ямб - те же гулкие волны,
тут же пурпур упругий и киноварь жил.
Негры в белых рубашках, в очках фармацевты,
батареей бутылок уставили стол.
Не давал я за вход ни сантима, ни цента,
но вернулся, - тональностью ниже, - в Сорренто,
по безналу на праздник вокала прошёл.




2.


Небесный альт, дворовый чад резины...
Давно пора забыть, как Робертино
завидовал я долгих тыщу лет –
с тринадцати до паспорта врученья.
Был пресен вкус морковного печенья
и в линзе с глицерином мутен свет...

Бельканто и теперь в печёнке где-то
вибрирует. А прежде бела света
не видел я, когда уже сверх сил,
с душой саднящей, с кирзовой гортанью,
глотая угловатое молчанье,
опять пластинку певчую крутил.

О, солнечные трели Робертино!
У той любви был едкий зев ангины.
У ревности, меж тем, не чёрный цвет –
она, скорее, в ромбах арлекина,
в расцветке шахмат следственно-причинной,
за мной ступала верно след во след.

Бредя асфальтом, чуял я отчасти,
что в той кручине был задаток счастья, –
и фокус этот сладил царь Горох, –
и что душе для истинного пенья
куда нужней, чем голое везенье,
солёно-горький повивальный вздох...

А ветер дул то холодно, то жарко.
Водил я в парк чепрачную овчарку,
и незаметно из рутины дней
в соседнем классе – небесам в острастку –
блеснула поступь маленькой гимнастки,
и что-то чисто серебрилось в ней.

Была ли снова песня безголосой?
На все по геометрии вопросы
циркачке ты серьёзно отвечал.
И зыбко, словно дискант издалёка,
светился легконогий абрис сбоку,
у странного начала всех начал...

Небесный альт, с гудрона чад резины...
Любовь и ревность – юные кузины.
Не рассудить, кто краше, кто умней!
Жаль одного – заметить, как стареют,
добреют-расползаются, дурнеют,
дабы исчезнуть за чертою дней...

Сергей Шелковый, 2014

Сертификат Поэзия.ру: серия 1205 № 106316 от 13.07.2014

0 | 2 | 1561 | 18.12.2024. 16:24:06

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []