Лампу несу аладдиновую.
Tремя, четырьмя, шестью
веками позже – керосиновую.
Мальчик, я не шучу,

потому что она всеми правдами
переходы мне освещает плавные,
подземные, поворотами славные,
ровные. Не всегда главные.

Иногда – надземные,
где толпы всегда неподдельные –
образцы рукодельные,
страстные, многотельные.

Из патоки повседневного
выявляются лица строя напевного.
Назвал бы удачей их постепенные
проникновения в суть. Бренные.

Хватит ещё для правд керосина –
была бы охота, мальчик, и живая картина.
В новые мехи вольём новые вина
и восславим не Эдисона, но Аладдина!





.