Я плакал ночь и радовался денно,
и мог две сотни птиц пересчитать
в одну минуту и попеременно
мог два трамвая разных обогнать,
«Ты, как младенец», – вспомнив, –
«спишь, Равенна».

В поры те мимо разных паровозов
мелькал лишь нужный мне локомотив.
Я машинистом был своих извозов
под нами обусловленный мотив
в виду всех приближавшихся морозов.

Обычное окно от многих зданий
мне открывало створчатый залив
и выполняло перечень заданий
вразрез с плакучей ветренностью ив
под смех сквозь слёзы добрых начинаний.

Но ничего давно уже не снится,
и копия печатями верна
всем чувствам, как последняя страница
там, где жива ещё моя страна
и в тайнике лежит твоя ресница.






.