Владимир Ягличич. Запустение

Ходил хозяин здесь ещё недавно,
родной всему, по своему, родному.
Что нас утерпит, неподвластно слому?
Как обустройство дать земному дому?
Ничто из сущего настоль не славно,
как славен победитель, разрушая
весь труд людской, восшедший до строенья,
и вот – лишь кошка прокрадется тенью
под крышу, покривленную, в лишае:
тут зайчик ищет кров, да крот-старатель –
вот все, кого для сна укроет вечер.
Мы думаем: счастливый обладатель,
а человек – нагой на взгорье ветер,
несуществующий, природе лишний.
Что он унес с собою? Адрес. Бывший.

Кто строил стены крепкими руками,
толкал на блоки блоки: снова, снова, –
и будто заключил себя в оковы,
воздвиг могильный, – не домовый камень,
с оградой, дряхлой старостью больною,
с двором, который, что казна, пустеет,
кто с матерью, с отцом жить не умеет,
с детьми ли, но едино – с тишиною,
с заброшенностью и с венком старинным,
прибитым на ворота в именины,
с иллюзией, что все восторги наши,
как воздух, собираются под чашей.
Скопа взмахнула крыльями большими,
мы – над пустым пейзажем только имя…

Лежат в вязанках жёлтые поленья, –
топор ещё, наверно, за притвором,
с пустым соединился косогором
крик человека, выпив поколенья
потомков, предков; даже пес не лает,
лишь цепь под пришлым ветром завывает,
и в хоре, спевшемся с поры недавней, –
визжанье петель сиротливых ставней.
Никто уже не встретит на пороге,
не озарит знакомою улыбкой,
какая унимает все тревоги
и выправляет путь в дороге зыбкой.

Найдет ли кто прекрасней эту землю?
Сорвались все и бросились куда-то,
Оставив нас стоять среди заката,
У края пажити, безмолвью внемля:
Не понимая, как могло смениться
Не за ночь или за день, – за денницу
То, что выдерживало здесь немало
И с призраками сосуществовало.


Парлог

Неко је, није било тако давно,
шетао туда као свој на своме.
Ко да издржи све наше поломе?
Како те стећи, наш једини доме?
Ништа што траје није тако славно
ко победитељ који поништава
сав људски напор, дозрео до градње,
па срушио се ко кров што се надне,
нахерен, под њим више да не спава
нико, сем ровка, залутали зечић,
ил мачка што се шуња у празнини.
Мислимо да је човек срећни течић,
а он го ветар у пустој планини:
непостојећи, ништа да понесе,
и ништа нема, сем бивше адресе.

Ко је слагао тај камен на камен,
циглу на циглу, и блок на блокове?
Ко да је себи намицо окове,
лио не кућни, него гробни знамен,
с тарабом што се навикла на процеп,
с двориштем што се, ко у некој казни,
не шири већ се повлачи и празни,
не живи с децом, ни с мајком, ни оцем,
него с тишином и напуштеношћу,
с венчићем славским усахлим у прошћу,
с привидом да се сваки људски напор
најзад сабира као ваздух капом.
Крило у зраку птицом залебдело,
само смо име над пустим пределом...

На дрвљанику леже жуте цепке,
а секира је, сигурно, под комком.
И стопио се са пустим обронком
глас људски: упи потомке и претке.
Ни псета нема, каткад лане ланац
кад ошине га ветрина-незнанац,
и ко додатак горкој слици, горче
понекад крцне сломљено прозорче.
И неће као некад да провири
са забрављених врата знано лице:
осмех поздравни који зна да смири,
на пут управи наше странпутице.

Да не постоји нека земља боља?
Кад сви већ тако похрле, застреме,
остављају нас запањене, неме,
сатима, саме, крај знанога поља,
да не схватимо како се то оде,
лако, за дан, за ноћ, за једно подне,
а тако тешко на многаја љета
претрајавало с привидима света.

Александр Скрябин, поэтический перевод, 2014

Сертификат Поэзия.ру: серия 771 № 103703 от 14.02.2014

0 | 0 | 1380 | 19.04.2024. 07:25:24

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []